Страница 6 из 115
Урсбо Зевс, лежавший у самого камина, поднялся и грациозно прошёл за хозяином прочь. Старый, тяжёлый, деревянный люк чердака с неохотой поддался идущему и пропустил его. Макс подошёл к витражному окну – темнота уже вплотную прильнула к нему, и не было видно даже звёзд. Часы указали на одиннадцать и опять та же жаба, всё с тем же недовольством вылезла из них.
***
А в тот же самый день, но далеко отсюда
***
Было самое обычное и неприметное субботнее утро. Потоки машин курсировали по улицам и аллеям, пересекая мостовые и набережные, а десятки и сотни офисных работников, скинув, наконец, свои костюмы, наводнили магазины, кафе и прочие общественные заведения, где могли бы собраться и обсудить всё, что накопилось у них за неделю. В общем-то, все прибывали в своём самом обычном ритме жизни.
Однако пока большинство покидало свои дома, некоторые туда уже возвращались. В том числе и мадам Белозёрская. Аккуратная, обычно приветливая и достаточно скромная женщина, она не любила шума и суеты, которые, согласитесь, являются неотъемлемой частью любого большого города. Поэтому сейчас вместе со своим единственным сыном Лёшей, крепким, широкоплечим мальчиком, имеющим навязчивую привычку поправлять свои непослушные, тёмные волосы, которые страшно сопротивлялись и, чтобы он с ними не делал, принимали, то положение, которое хотели, она не спеша возвращалась из крошечного магазина в их маленький, двухэтажный дом на Смоленской улице. Сколько Лёша помнил, они всегда жили вдвоём. Отец умер незадолго до его рождения, и мать никогда не рассказывала ему отчего, а если он пытался ей хоть как-то намекнуть, то она, либо хмурилась, либо по-разному уклонялась от ответа.
Мадам Белозёрская отворила входную дверь и положила на небольшой, стоящий в коридоре, стеклянный столик сумки. Узкий и длинный, коридор был заставлен растениями, плотно закутанными в грозди маленьких приторно пахнущих цветков.
- Иди мой руки, сейчас будем пить чай. – Ласково и как-то очень по-доброму сказала мать Лёше.
И тот прошёл по коридору в ванную комнату, пока он мыл руки Анастасия, а именно так звали мадам Белозёрскую, успела налить чаю и порезать дольками небольшую часть круглого клубничного пирога.
- Скоро в школу! – Послышался голос приближающегося Лёши. – Сегодня уже двадцать восьмое, учебный год вот-вот начнётся, а мы что-то пока ещё ничего не купили.
- Я думаю, в этом году тебе вряд ли понадобятся эти учебники. – Неопределённо ответила мать.
- Не понадобятся? Это как же?
- Ну, предчувствие у меня такое. – Ещё неопределённей отрезала мадам Белозёрская.
«Очень неумелая попытка соврать» отметил про себя Лёша, он был мастером этого дела и хорошо в нём разбирался, однако в его защиту надо сказать, что врал он только «по необходимости» и кому угодно только не маме. Мальчик уже не первый раз на этой неделе, да и на прошлой тоже, замечал какие-то странности в мамином поведении. Она не только не готовила сына к новому учебному году, но и окончательно перестала покидать дом, делала лишь изредка вылазки к ближайшему магазину и то, пожалуй, только потому, что тот находился прямо напротив её дома. На вопрос сына «Почему они всегда сидят дома?» она отвечала «Ждём», из чего вытекал ещё больший вопрос «Кого? Или чего?». А учитывая, насколько деятельной и активной обычно была мадам Белозёрская, вопросы только обострялись.
Пока они пили чай, сразу вслед за очередным кусочком невероятно вкусного пирога Лёшу посетила мысль. Это было спонтанное желание, что вроде наваждения, как если бы вы осознали, что у вас в голове появляетесь мысль, но какая-то несвойственная вам, будто кем-то навязанная.
- Мама, ты не будешь против, если я прогуляюсь?
Обычно мадам Белозёрская не запрещала сыну гулять тогда, когда он захочет, но сейчас этот вопрос вызвал в ней какое-то странное чувство, и она захотела возразить, но почему-то к собственному удивлению ответила:
- Конечно, иди.
Лёша допил обжигающий чёрный чай и уже спустя минуту мальчик надел кроссовки, а ещё через две вышел на улицу. Пробежка была ещё страннее, да хотя бы потому что Лёша бежал, не зная, а куда собственно он бежит. Ему просто хотелось движения, спонтанного и непредсказуемого. Вот он пробежал квартал, второй, третий, уже виднеется и четвёртый, трижды он промчался через дорогу на «красный» и чудом увернулся от машин. Он инстинктивно маневрировал между прохожих, абсолютно не зная, куда побежит дальше, где повернёт и где, наконец, остановится. А о количестве людей, которых он задел или вообще бесцеремонно сбил с ног и нечего говорить. Единственное, что он успевал им сказать, прежде чем его понесёт дальше - «Извините!», «Простите!», «Это не я». Хотя последний аргумент злил прохожих ещё больше.
И тут всё словно прошло, странная невидимая сила, куда-то тянувшая его, рассеялась и он огляделся. Заметив знакомый и привычный кинотеатр, в который он часто ходил, Лёша двинулся прямиком к нему. Сейчас он не бежал, а еле шёл тяжело дыша. Проходящая мимо маленькая девочка посмотрела на Алёшу очень осуждающим взглядом и видимо не выдержав, сказала: «По улице бегать нельзя! Так мама говорит!». Мама, на которую только что сослалась девочка шла рядом и поспешила угомонить дочь, хотя по ней было понятно, что с дочерью она согласна и больше того, что она ею очень гордится.
Сказать по правде кинотеатр, к которому шёл мальчик, был прекрасен: абсолютно новый, неописуемо большой и пёстрый, он был «одет» в яркие глянцевые баннеры. Однако было одно «но» - местоположение этого чудесного кинотеатра было просто ужасным. На что, кстати сказать, администратор кинотеатра как бы невзначай пожаловался мэру города на торжественном открытии год назад. Вокруг стояли старые, довольно дряхлые, убогие дома с множеством закутков, тёмных арок и переулков. Район этот построили давно, и ещё тогда он обзавёлся дурной славой.