Несколько причин

— Я знаю. Но ты ведь его закончишь? — и она посмотрела на него с надеждой, что так ободряла…

Взъерошив волосы, Сидней едва избавился от воспоминания, чувствуя, как странное счастье жмет ему грудь, мешая заснуть, мешая подумать о чем-то еще, о ком-то еще, кроме Клер.

— Да. Мне кажется, она была удивлена.

— Удивлена? — переспросила Даниэль, переведя на него взгляд. — Неужели для счастья, нужно так мало, Сид? 

Все, что ему оставалось — вжать голову в плечи. Зачем вообще говорить с ней о подобных вещах? Прагматику до мозга костей, коим является Лайтинг, не понять его чувств. Он и понятия не имел, что творится в душе самой Дани.

*********

Было слишком жарко для драки. Многие станут задыхаться, помахав только кулаками с минуту. Пыльный пустырь, значит, в ранах будет скапливаться грязь, а грязь – воспаление. Воспаление – медленное заживление. Уж лучше бы раны обмывал дождь.

Их было человек под тридцать, точно не сосчитать из-за постоянно подвижной толпы, где каждый матерился, ругался, плевался, щупал высохшее небо шершавым языком, думал пойти за водой или газировкой, а то и за пивом, так что кто-то постоянно откалывался от группы, чтобы взять бутылку из автомата за углом, в ста шагах от места встречи, дабы потом жадно пить и поливать высохшие, ломкие волосы.

Противники выглядели разношерстно, большинство – с татуировками, у кого-то пирсинг в самых невероятных местах, одежда – как самая дешевая, купленная в супермаркете или выигранная в акции футболка, так и спортивный костюм за несколько сотен долларов. Все возможные уличные стили, от джинсы и тренников, до пляжных трусов и гавайских рубашек. Люди возраста от пятнадцати и до двацати пяти, уже основательно вколоченные и втоптанные жизнью в землю.

По сравнению с ними, банда Кэлума выглядела организованной армией, более того, каждый из группы был как на подбор, под стать главе. Все ребята – мускулистые, со свежими, еще детскими лицами и суровой миной славного парня, готовые за честь пострадать и заставить других страдать. Белые рубашки с эмблемой школы, поверх майки, черной, как у наследника, все – в брюках военного покроя, в крепких ботинках. Сам Диквей отличался от них лишь одним – черной рубашкой с коротким рукавом. 

Когда две банды встретились, лидеры, по традиции, должны попытаться договориться. В этом же случае, просто соблюсти формальность. К Кэлуму вышли двое – братья, крепкие, здоровые, одетые в стиле хип-хоп команды из какого-нибудь Майями-бич, читавшие рэп и подрабатывающие на вертушка. Такие, для полноты стиля, обычно играют в баскетбол, отпускают несмешные, едва рифмованные шутки и очень любят наркотики и деньги.

— Йо, чувачок, а ты прост, среднячок, — сказал один, который повыше, нелепо корча пальцы.

— Богачей не жалей, нададим **** — непечатно выругался другой. 

Диквей холодно слушал их нелепые экспромты, сопровождающиеся танцами, схожими с тем, что вытворяют бабуины, готовые вцепится с громким воплем друг другу в густую шерсть.

Оба имели свой интерес, они медленно обходили Кэлуа, отчего его банда заметно нервничала. Марвел аж подпрыгивал и размахивал кулаками, жалея, что прям сейчас не может кому-нибудь вмазать.

Наконец, один из них подумал, что пора, и «неожиданно» отправил сквозной удар, метя в солнечное сплетение. Но Диквей легко ушел от удара.

Не долго думая, Кэлум чуть отклонился и со всей силы ударил его снизу, в подбородок. Удар сразу сместил бедолаге челюсть, а сам он свалился бесчувственной тушей.

Это и было сигналом к наступлению. 

На второго из братьев, который ошарашено наблюдал, как его родственник уже покрывается пылью, напал Марвел и тут же уложил его на месте. Он ничего не понял, только железный кулак прилетел ему по голове, уговаривая успокоиться.

Враги Кэлума и его банды тотчас ощетинились цепями, битами и кастетами, но и «богатенькие» детишки не были так просты. Парень достал свой кастет, и, почти не выбирая жертву, сразу вырубил мельтешащего, полуиспуганного паренька с пирсингом в носу. Кажется, при ударе он повредил тому кожу, так что сережка оторвалась, спровоцировав сильную боль и кровотечение.

Неподалеку, наблюдая за происходящим, стоял высокий парень с копной рыжих волос, так что глаз любого прохожего, видя его, тут же выделял из толпы. Но парень был не только ярким, он был до безобразия наглым и развязным. Набрав номер, он отвернулся, прижав сотовый к уху.

— Ру-у-уд…— протянул он, на выдохе, выслушивая что-то очень и очень долго. Скорее всего, вопросы, какого черта он не брал телефон.

— Тут весело. Было, — игнорируя какого-то Руда, протянул он, а потом, засмеявшись, добавил, — Этот Кэлум действительно стоящий парень. Скажи Боссу, чтобы занес его в архив.

С этими словами рыжеволосый захлопнул крышку. Он выглядел, как победивший банду исправительной школы, то есть, как школьник: белая короткая рубашка, кеды, напульсник и огромные часы на левой руке. Только вот брюки у него были самые обычные, форменные, но тем ребятам, что сейчас от него шарахались в сторону, теперь любой школьник будет мерещиться предвестником Апокалипсиса.

Пошатываясь, Кэлум чувствовал жуткую усталость. С подбородка все еще капала кровь, стекая с рассеченной брови тонкой струйкой, окрашивая яркой линией щеку. Кулаки давно стали кровавой массой, так что парень больше не мог ни сжать, ни разжать их.

Марвел, кажется, опять взял на себя слишком многих. Он лежал без сознания среди разбросанных тел, искореженных от муки, и его хлопал по щеке Лим, по-прежнему веселый, даже почти не битый.

— Помогите тем, кто не может идти! — прохрипел Диквей. Он чувствовал, как пыль забивается в его легких, как губы спекаются в соленую, саднящую корку.