Страница 40 из 238
- С чего ты взяла, что я упаду? – морщится мужчина.
Я пожимаю плечами.
- Первый же раз вы почему-то упали.
- Я сейчас позову охрану, и тебя вышвырнут отсюда, временная гостья, - грозит он.
Ну точно, как мой дедушка – всегда злился, когда у него что-то болело.
- Да ладно вам. Вы лучше розы правильно обрезайте, - назидательно говорю я. – А то вам потом хозяева по шапке настучат за криворукость.
Он почему-то хмыкает.
- Жесть... – говорю я. Куст непонятной формы, явно изнеможден, цветы – редкие, мелкие, поскольку его давно не обрезали, на нем множество сухих листьев, веток и побегов. Садовник явно пытался исправить ситуацию, но у меня такое чувство, что куст сначала пожевали прожорливые мыши, а потом обглодал кролик.
- Слушайте, вы элементарного не знаете. Вы точно садовник? – с подозрением спрашиваю я.
- Помощник повара, - отвечает он, глядя на меня уничтожающе.
- Что? А к розам зачем полезли? – не понимаю я. Мне их правда жалко.
- Велели, - одним словом отвечает он.
- Зря велели. Бедный куст. За что вы с ним так? – качаю я головой.
- Да какое тебе дело до куста? – спрашивает мужчина со злостью.
- Мне его жалко. Вы не умеете ухаживать за розами.
- Ну, покажи, как надо, - противным голосом говорит он и делает какой-то знак позади меня, который я не могу разгадать, а когда оборачиваюсь, никого не вижу. И не придаю этому значения.
- Да легко, - отвечаю я, надеваю перчатки, становлюсь на колени перед розами, и руки сами вспоминают, что надо делать при формирующей обрезке.
– Нужно стричь по диагонали, а не по прямой. Перекрещивающиеся и растущие внутрь побеги обязательно обрезаем… А вот молодые ростки обрезать нельзя – из них же бутоны появляются. Запомните – для сохранения жизненных сил куста вам нужно обрезать все старые стебли и оставлять только молодые и сильные. Обрезка должна быть радикальной. Иначе розам… - Я поворачиваюсь и провожу по горлу большим пальцем.
- Ха! – вдруг радостно восклицает помощник повара. – Я всегда так говорю. Но меня называют неэтичным, - сварливо добавляет он.
Я приподнимаю бровь:
- О чем вы так говорите?
Он на мгновение задумывается, а потом отвечает:
- Из холодильника нужно выбрасывать всю дрянь, чтобы было место для нормальных продуктов, иначе нечего будет есть. Как только что-то испортится, нужно немедленно выкидывать, или провоняют все продукты.
- Логично, - вынуждена признать я.
- Но вот когда так говорят о людях, тот, кто это говорит, становится мерзавцем.
- Люди несколько отличаются от еды и цветов, - говорю я. И помощник повара снова смотрит на меня не самым приятным взглядом.
- Что ты вообще здесь забыла? – спрашивает он, явно намекая на то, чтобы я оставила его наедине с розами.
- Я вам просто помогаю! – возмущаюсь я из-за такой неблагодарности. И советую от души:
– Вы бы крепко держались за это место, думаю, платят тут неплохо.
- Вот наглая девчонка, - вздергивает он подбородок. – С чего ты решила, что тут платят неплохо?
- Я не сильна в подобных вопросах, но мне кажется, что в таком богатом особняке платить должны хорошо, - говорю я. Садовник, оказавшийся помощником повара, закатывает глаза.
- Знаешь ли, миллионеры становятся таковыми, потому что не разбрасываются долларами направо и налево. Здесь вполне стандартные кхм… расценки за услуги обслуживающего персонала.
- Ага, значит, хозяева – скряги? – спрашиваю я со злорадством. – Поэтому отправили помощника повара стричь кусты? Сочувствую. Поищите другую работу.
Он грозит мне длинным узловатым пальцем.
- Хозяин – не скряга. Скорее, бережливый.
- Или жадный, - не соглашаюсь я.
- Лучше быть жадным и богатым, чем великодушным и нищим, - кривится он и читает короткую нотацию о том, что бедность – грех, а я в этом время заканчиваю с розами. - Лучше расскажи, как ты тут оказалась, Мэгги. Иначе охрана вышвырнет тебя, - опять грозится он. Я возмущенно фыркаю:
- Какая я вам Мэгги? Меня зовут Санни.
- Как назвал, на то и будешь откликаться. Мэгги.
Это звучит так властно, что мне кажется, будто он прикалывается. Я тоже решаю пошутить в ответ.
- Я вам не собака, мистер Ворчун.
- Как ты меня назвала? – спрашивает помощник повара потрясенно. – С чего ты взяла, что я ворчу?!
- Записывайте себя на диктофон, - советую я. – А потом постройте логические цепочки и проведите анализ. Нет, серьезно, мы разговариваем пару минут, а мне уже хочется бежать. Сочувствую вашим родным.
- Это мне нужно сочувствовать, а не им, - отвечает он раздраженно.
- От свиньи волки не рождаются, - вспоминаю я народную мудрость, и мистера Ворчуна буквально передергивает.
- Слишком ты смелая, - буравит он меня взглядом. – Так ты расскажешь, как тут появилась, Мэгги? Залезть на территорию просто так ты не могла – тут охрана на каждом шагу.
- Вы что, думаете, я залезла в этот сад, чтобы своровать яблоки, мистер Ворчун? – скептически приподняв бровь, говорю я.
- Тут нет яблок. Кто тебя провел? – требовательно спрашивает помощник повара.
- Охрана, - хмыкаю я и снова оглядываю куст. – Слушайте, а вы землю удобряете?
- Что-о-о? – вытягивается у него лицо, а в глазах разгорается пламя Люцифера. Мой вопрос, естественно, проигнорирован.
- Меня перепутали с дочерью ваших хозяев, - добавляю я.
- Вот как? – живо интересуется он, окидывая меня странным взглядом. – Ну-ка, поведай мне эту животрепещущую историю.
Я рассказываю – без подробностей, конечно, понимая, что, скорее всего, в курсе произошедшего уже вся обслуга особняка и рано или поздно слухи дойдут до него. Он слушает молча, не перебивая, явно делая какие-то свои выводы.
- Вот оно что, - хмыкает он, и мне кажется, что на какое-то мгновение его глаза становятся холодными и почти неживыми. – Решила показать свою самостоятельность. Эй, Мэгги, - вдруг обращается он ко мне. – Ты сбегала из дома?