Страница 15 из 186
Придя домой, Ленон, несколько ошарашенный последними событиями, все же решился снова взяться за обещанную статью. Но пережитые за день воспоминания всячески отвлекали его и не давали сосредоточиться. Он попытался вспомнить советы, которые ему давал Валентин Петрович, и выудил, как ему показалось, самый ценный – почувствовать себя классиком пера. Ленон усиленно воображал, что у него выросли то длинная борода, то кучерявые бакенбарды. В тот момент, когда он представлял себе, что садиться писать книгу, он вспомнил о своей сегодняшней находке и решил на минутку отвлечься.
- А может и впрямь заминирована? – всплыло в голове у Ленона, где ужас перед непредвиденными последствиями боролся с его естественным любопытством. Но тут ему пришло в голову, что если бы в книге на самом деле была установлена бомба, то он бы подорвался еще по дороге домой, когда он случайно споткнулся и упал, и ему заметно полегчало.
«Какая древняя, - вновь подумал Ленон, рассматривая книгу. - Может быть, в ней найдется что-нибудь про классиков?»
Закончив ощупывать кожаный переплет, он наконец-то открыл ее прямо посередине. Юноша не стал переворачивать страницы в самое начало, так как написанные строки сразу же приковали его внимание:
«Некоторые знатоки поэзии поговаривают, что Лермонтов – это прямой потомок дружившего с феями сказочного персонажа Томми Лермонта. Можно было бы даже предположить, что и сам поэт – тоже выдумка, если бы не многочисленные свидетельства очевидцев. Только благодаря им мы можем восстановить полную картину его далеко не зря прожитой жизни.
Когда Пушкин, другой великий поэт, умер, Лермонтов не смог явиться на похороны и написал записку, озаглавленную «На смерть поэта»:
Не вынесла душа поэта!
Не стыдно ли царю за это?
Царю стыдно не стало, и он разжаловал поэта до прапорщика. Впрочем, подобный каламбур не сильно развеселил нашего стихотворного печальца. Последующий за разжалованием период творчества Лермонтова историки называют ПРАПОРциональным. К нему, в частности, относятся следующие строки:
Очень мало дыр, но залатаю
На груди мундира-старикана.
Утром мне на плац проснуться рано,
А не то полковник наваляет.
Тридцать шестые годы неспроста считаются переломными в творчестве Лермонтова. Впрочем, нельзя сказать, что пережитые несчастья сломили классика. Они лишь слегка расплющили, раскатали и немного придавили его как пудовая гиря колобка. В это время Михаил Юрьевич из-за душевной травмы получает перелом духа в двух местах с частичной утратой идеалов. Впрочем, сгубило его совсем не это, а любовь. Любовь к парной минералке. Как известно, Гоголя тянуло больше к огню, а вот Лермонтова – наоборот. И поэт все чаще обращался к минеральной воде, чтобы поправить и без того пошатнувшееся здоровье.
Во время очередного визита на воды Лермонтов промахнулся на дуэли. Поэт стрелял в небо и в скорости попал прямо на небосклон гениев от поэзии, где обитает и по сей день».
Пораженный биографией, Ленон оторвался от книги. Он любил всяческую классику и даже из Чехова читал не только «Каштанку», а из Толстого – не только «Буратино».
«Это ведь то, о чем я думал» - пришло в голову юноше.
События были описаны так, как он их раньше себе представлял. Правда, до этого он сильно сомневался в своих познаниях, но как-то не представлялось случая проверить их подлинность.
«Жаль, что в те времена минералку в бутылках не продавали, - с грустью подумал юноша. - Ему не пришлось бы ехать на воды. Может быть, великий романтик был бы жив до сих пор…»
Тут Ленон вспомнил известное произведение великого поэта про войну с французами.
«Интересно, почему там нет ни слова про Наполеона, как у Льва Толстого?» - вспомнил юноша бородатого классика. - Наверное, оттого, что «Наполеон» плохо рифмуется с «Бородино», - решил Ленон. - Но ведь «Бонапарт» и «Бородино» – очень даже созвучны друг другу, - не прекращал удивляться он.
Тут юноша понял, что окончательно замечтался и решил открыть форточку, чтобы просвежиться. От прочитанного Ленону захотелось пить. Но, посчитав деньги и позднее время, он решил не бежать за бутылкой минеральной воды, а налил себе из-под крана. Он включил струю холодной воды на полную мощность, чего владелица квартиры в своем присутствии не позволяла, и в стакане появились пузырьки воздуха, будто это была настоящая газировка. Но радость юноши была недолгой. Он вспомнил, что Антонина Казимировна также запрещала ему пить из-под крана.
- А вдруг я от этого заболею бешенством, и когда она вернется, то обо всем догадается и очень сильно рассердится? – пришло в голову Ленону. Побоявшись нарушить еще один запрет, он лишь прополоскал горло и вылил воду обратно в раковину.
Вернувшись в свою комнату, он взял книгу, но заметил, что она открыта в другом месте.
«Наверное, ветер перелистнул страницы» - подумал Ленон, кинув взгляд на раскрытую форточку. Но юноша не стал искать в книге предыдущее место, так как написанное вновь захватило все его внимание:
«Наполен решил напасть на Россию. А там было очень холодно. А рабочая батарея была только у Раевского. И сидит Раевский у себя в палатке, греется. И вот стучится император Франции к нему в палатку: - Раевский, одолжи батарею погреться!