Страница 27 из 42
Последнюю часть фразы я промолвил чуть ли не с мольбой.
Алена потрясла головой, разметав короткие волнистые волосы.
– Я ушам не верю… Ты решил, что я какой-то маньяк-колдун только из-за одного слова? Это словечко прицепилось ко мне, когда я училась в институте. В группе все так говорили. Почему бы вам не арестовать нас всех?
– Пойми, мы не можем рисковать… Люди гибнут… Тролль явно знал обо мне что-то…
– Ну, конечно, не можете рисковать! – перебила меня Алена. Она почти кричала, но не замечала этого. – Ты ничем не можешь рискнуть. Только нашими отношениями рискнул не задумываясь! Вот я дура, думала, что встретила того самого единственного! Боже мой!.. Женя, ты помнишь, что я сказала тебе на набережной? В тот день, когда мы увидели мертвую девушку в воде?
Я напрягся. Попытки что-то вспомнить провалились – я был слишком возбужден.
– Ты даже это забыл! – Алена улыбалась со слезами на глазах, и улыбка была горше уксуса. – Я сказала, что тебе доверяю. Вспомнил? И спросила, доверяешь ли ты мне. Оказалось, ты мне соврал тогда.
Ожидания оправдались: я был раздавлен. Никогда еще мне не было так хреново.
– Прости, – выдавил я наконец. – Если ты невиновна, тебе нечего бояться.
Она отвернулась, и я понял, что разговор закончен. Как и всё, что было между нами.
Я вернулся к Валову. Полковник с удобством расположился в кресле перед монитором, где был виден тот самый кабинет, который я только что покинул. Камера располагалась под потолком, но я ее не заметил. Алена сидела на стуле и раздраженно вытирала слезы.
– Вы страшный человек, Евгений, – заметил Валов, теребя пальцами незажженную сигарету. – Разбиватель сердец.
– Вы, конечно, полковник, Константин Викторович, – сказал я. – Но не пойти ли вам на три буквы?
Моя агрессия ничуть Валова не смутила. Он спокойно сказал:
– Не сердитесь. На самом деле я вами восхищен… кроме шуток. Вы не позволяете эмоциям взять верх над профессионализмом. Да-да, не позволяете! – воскликнул он, когда я приподнял брови. – Такой выбор, который вы сегодня сделали, стоит перед всеми нами. Я имею в виду сотрудников силовых структур.
Я кивнул и сел. Неизвестно, намеревался ли Валов меня утешить таким образом, но он определенно был слабым утешителем.
– Константин Викторович, – сказал я, – у вас есть семья?
– У меня была семья, – тотчас отозвался тот. – Понимаете, когда-то я сделал свой выбор.
– И не жалеете?
– Бывает иногда. – Валов пожал плечами. – Но что толку?
Я помолчал.
– Что думаете насчет Алены? – спросил я наконец.
– Думаю, что она не так проста, как кажется. Она далеко не глупа, а с такими сложно совладать. Мы будем с ней работать. Но – утром. Сегодня она переночует в Управлении, а завтра мы с ней побеседуем. Конечно, деликатно, я же обещал. А вы езжайте домой, на вас смотреть страшно.
…Я поехал домой во втором часу ночи. За мной следовала машина, «Мерс-220», с людьми Валова. Настроение у меня было препаршивое, и его не улучшала мысль, что самый отвратительный день в моей жизни подошел к концу. Я долго ворочался в постели, но всё-таки уснул. Мне приснилось, что Алена вынуждена спать на голом полу, и ее время от времени пытают полицейские, стараясь выбить признание. Проснувшись утром, 12 апреля, в среду, от звона будильника на телефоне, который мне вернули эксперты, я понял, что такого быть не может. Алене определенно пришлось переночевать в Управлении, но, уверен, удобства ей были предоставлены.
С гудящей головой я поехал на работу. Не успел включить компьютер, позвонил мой давний приятель, Глеб Литвинов.
– Привет, Жентос! – заорал он в трубку. – Ну ты, блин, даешь, е-мое! Говорят, ты вчера в «Олимпе» такую хрень учудил, я в шоке прямо! Саньку помнишь? Который стихи публиковал в институтской газете? Он тебя видел там! Типа, вы с какой-то чумовой телкой почти голые бегали! Че, на спор, что ли?
Я невнятно промычал, что да, на спор.
– Ну ты зверь вообще! – восхищался на том конце несуществующего провода Глеб. – Тут люди мрут, как мухи, а он в одних труханах при всем народе рассекает!.. А че за телка-то?
– Одна знакомая… – Разговор начинал меня напрягать.
– Она в натуре доминантка? – не успокаивался Глеб. – Плеткой тебя по жопе огревает, не?
– Да не, – стараясь говорить как можно более равнодушно, сказал я. – Это ж для понтов. Пранк чистой воды.
– Ну-ну, смотри, Женька, ты этим БДСМ не увлекайся-то сильно. А то во вкус войдешь! Садо-мазо, пятьдесят оттенков серого, бляха!
Я сослался на обилие работы, пообещал рассказать о подробностях при встрече и отключился. Витька Тарасенко еще не заткнул уши наушниками и слышал мои реплики. Вроде он не понял, о чем шла речь; я старался, чтобы мои реплики звучали нейтрально.
Через полтора часа позвонил Валов. Я в это время отошел к окну и смотрел на парковку перед нашим зданием. Там стояла незаметная машина – старенький «Мерс», 220 модель. Вчера фээсбешники сопровождали меня на этой машине. Что ж, наша милиция нас бережет…
– У Алены Тополевой железное алиби, – сообщил он без обиняков, и мое сердце ухнуло вниз: то ли от облегчения, то ли от разочарования… – Ее телефон проверили. Как и домашний компьютер и планшет. Опросили всех свидетелей, просмотрели записи всех камер, в поле зрения которых она попадала. Когда Тролль должен был общаться с жертвами, она была на виду. Вчера, к примеру, сидела с больной матерью и сестрой. Ее и медсестра «скорой» видела. Ее не было в «Олимпе». А Тролль там был однозначно. Как и обещал, я перед ней лично извинился, когда мы ее выпустили. Впрочем, слежку установить лишним я не посчитал.