Обитаемая. Восхождение в Рай

I

Майор ядовито прищурился и уверенно шагнул в ярко освещенный отсек. В голове клубятся воспоминая, – служба исполнения наказаний одна из тех, что неохотно, медленно и продуманно изменяются в неудержимом потоке времени. Затерявшиеся в веках каменоломни в бурном потоке истории сменились галерами, те уступили бессмысленным тюрьмам.

–А сейчас? – Майор сморщился, меж рассечённых бровей залегли суровые складки. – Сейчас как надо: если не отделался штрафом – рудник, но все в этом мире движется по кругу, и когда-нибудь эти сердобольные болваны опять вспомнят про глупое сострадание.

Необычность поставленной корпорацией задачи заставила вспомнить академию: мы развиваемся, множимся, планета уже давно не в силах прокормить шестнадцатимиллиардное население, отлаженная система перераспределения ресурсов дает сбои, беднейшие голодают, засуха – катастрофа. А тут? Хакеры, жулики, неумехи-докторишки, убийца! Мне этих крыс на волю отпускать? Высадить на планетку? – Офицер рыкнул. Метрополия не может содержать бездельников, наказание за тяжкие и политические преступления – каторга – колония на отдаленной планете и крошечный островок жизни под куполом со своими законами. Каждая управляется железной рукой. – Скунс сморщился, вспоминая академию. – Колонисты – возобновляемый ресурс, заканчивающий жизнь гумусом, поддерживающим пятачок биосферы – дают возможность другим насладиться наказаньем сполна. Однако, – припомнил офицер сморщенного покрытого мелкими шрамами старичка, – время от времени появляется вытянувший, сдюживший срок, не сломавшийся, сохранивший искру рассудка. Система бережно принимает вновь обретенного гражданина, ставит на ноги и медленно вдыхает жизнь, дарит надежду всякому колонисту.

–А этим за что? – Буркнул майор. – Подопечные, на каторге год, многие меньше. Трое вообще отделались легким испугом. Однако, время не терпит... – и тихо вздохнул, разгоняя последствия ночных дум.

Пока голова была занята, сильные руки одёрнули китель, злобный прищур цепко обежал вычищенный коридор, ушей коснулись тихие шорохи. Майор сморщился и сотряс коридор громким:

–Восемь утра. Подъем! – В поставленный годами службы голос вплелись непривычно теплые нотки. – Скоро придет начальство. Полковник вас ждать не будет. – Шорохи усилились. Многие по привычке давно не спят – блаженно потягиваясь, люди впитывают забытые чувства.

Майор прикрикнул в коридор:

–Десять минут – привести себя в порядок. – Вздохнул, ругая себя за щедрость. Рявкнул, – Потом завтрак!

Вслушался в ленивые шорохи, оценил эффект слишком мягкой формулировки и про себя зарычал:

–Что я делаю? – Коридор окутало грозное эхо, – спящих верну на Марс!!!

Каюты всколыхнуло, отсек превратился в растревоженный улей.

Неподалёку в каюте забубнили:

–Мариса, Мариса. – Заключенная на четвереньках протолкалась через товарок и в темноте вцепилась в плечо подруги. – Да проснись же, Фернандес, вставай, – опасливо оглянулась и тихо-тихо на ухо, – Скунс голову оторвёт.

Под водопадом черных кудрей в темноте крепче сомкнулись ресницы. Мариса шепнула во сне:

–М, м-мама, потом. – Тонкий нос плотнее вжался в подушку и комнату окутало её тихое сопение.

–Какая мама? – подруга села рядом, худые жилистые руки с усилием встряхнули соню. – Как там эту испанку, вчера после визита полковника все перезнакомились заново. Нет-нет, стоп. Одной бурной вспышки достаточно: не испанка она, каталонка. Точно – каталонка... Как там тебя? – А... Мария Луиза, да кто ж тебя так назвал-то... Анхелес Фернандес-и-Торрес, подъем. Подъем говорю. Да, язык же в узел завяжется. Подъём. Мирка толкнула Марису в плечо, но та только мурлыкнула:

–М-м-м. Еще чуть-чуть. – Теплая постель не из холодных скользких камней, а из мягкого, чистого спального мешка, нежно напомнила детство.

Мирка насупилась, уголки губ ехидно поползли к ушам, заключенная склонилась к подушке и грозно зашипела:

–Заключенный семьсот тридцать два эм. Подъём!

Мариса вздрогнула. Сердце рвануло в галоп, черный водопад кудрей взметнулся. Сквозь распахнувшиеся веера ресниц в панике метнулся янтарный взгляд, тело сжалось в ожидании неизвестности.

Мирка весело взглянула на ладную фигурку замершей каталонки. Хихикнула:

–Хм, сработало. – А Мариса затравленно огляделась и, унимая дрожь, утопила тесную каюту в визге:

–Дьявол тебя раздери! Пресвятая Дева Заступница, Мария Милостивая! Мирка! Разве так можно! – Покрытые мелкими шрамами руки каталонки пришли в движение, выражая глубину невысказанных чувств. Блюдца глаз шарят в полумраке. – Господи, прости. Меня же чуть ангелы на тот свет не унесли! – успокаивая сердце и изливая душу Мариса выдохнула, трясущейся рукой перекрестилась и оглядела нескладную подругу, – Смотри, накличешь... Ну?.. Что?.. Я такой сон видела.