Страница 18 из 18
Ох, и обиделась бабуля на Уруса, что тот ничего ей не сказал про Лийскин выбор. Она и услыхала-то эту новость нечаянно от матери этим же вечером, когда та посетовала, что хлопоты не заканчиваются.
- Только Лагору "обращение" справили, да вот уже и Урусу свадьбу делать надо.
Бабка ахала и охала, что вот уже вся деревня знает про скорую свадьбу, а она, родная прабабка, вынянчившая этого самого правнука, знать ничего не знает:
- И вот прям, как старая дура была бы, кабы кто с деревни спрашивать начал бы. И как эт так сверсталось-то, что никакая баба ишшо не спросила? Никак Горушке, оленёнку моему, ишшо косточки перемывають. А кабы спросили? А? Позору не оберёшьси, родну бабку обошёл такой вестью!
Уруса было жалко, я никогда ещё не видел своего брата таким виноватым.
- Баб, вот ей-богу, мы тебе сюрприз сделать хотели! Да только...
- А-а, и сюриз ишшо какой-то, да всё мне на мою стару голову. Ростила, холила внучка старшенького и вот оно...
Мать тоже чувствуя свою вину перед старшим сыном за то, что проговорилась ненароком, вступилась:
- Баб, да успокойся ты. Сюрприз - это подарок неожиданный, радостный, значит…
- Ха, подарочком одарить, значить, решили?! Эт, кады Лийска в подоле уже притащила бы? На те, бабка, подарочек, сюриз называется! Уж все вкруг языками перетёрли, а родна бабуля ни сном, ни духом...
Урус не выдержал, бухнулся перед бабкой на колени, та так и застыла с открытым ртом.
- Баб, прости ты меня, неразумного. Не хотел я тебя обидеть! Честное благородное, вот прям сегодня собирались объявить. Ррык с отцом наказали объявление сделать только после оборота Лагорова.
Ррык с отцом легки на помине, как раз зашли в дом да так и замерли на пороге, узрев Уруса на коленях перед бабкой.
Услышав последние слова, вожак подтвердил:
- Да, мам, ты уж прости, но соединение и свадьбу Уруса мы немного отодвинули. Сама видишь, сколько хлопот с приезжими гостями. Лийса, вроде бы, не в обиде. Взрослая уже, понимает такие обстоятельства. Да и не на годы, только на несколько дней задержка.
Урус, уткнувшись в бабкины колени, пробубнил:
- Баб, мы с Лийсой первенца нашего в твою честь назовём, всё равно, кто будет.
Ошарашенная бабка перевела глаза с вожака на Уруса, погладив его по голове, растроганно всхлипнула:
- Сам-то ишшо из пелёнок давно ли вывалилси, а туды ж, уж первенца называть, ты ж его поначалу сделай…
Урус, пользуясь только что полученным благорасположением, подхватился:
- Баб, я за Лийсой побегу. Чтоб всё честь по чести было.
- Ну, бежи-бежи. Жених, а никакой солидности – всё носится, всё бегаит...
***
Спозаранку, выгнав скотину в деревенское стадо, мать разбудила меня. Урус уже ушёл на дальнее пастбище. Прихлёбывая молоко из кринки, я посочувствовал брату, вынужденному подняться в такую рань, да ещё после того, как вчера засиделись допоздна.
На Лийсу и Уруса, восседавших возле бабки за столом, уставленном снедью, было интересно смотреть. Лисица была непривычно тихой и молчаливой, глаза её не отрывались от жениха, изумрудно посвёркивая. Урус тихо млел, бережно держа лисицу за руку, лицо его сияло. Никогда не видел своего брата таким счастливым!
Кроме простой любви к своей семье, я ещё не знал других привязанностей. Конечно, видел отношения мужчин и женщин в деревне, парней и девчонок, но были они какие-то ... приземлённые что ли, иногда откровенно некрасивые. Временами казалось, что ничего особенного и не представляет эта, так называемая, любовь.
Но, глядя на брата с Лийсой, начал понимать, что, наверное, не всё так просто. Опять же, если взять отношения отца и матери - ровные, уважительные, с долей юмора. Да и бабуля рассказывала, что с мужем у них была любовь истинной пары – а это, вообще, из области легенд. Значит, что-то всё-таки есть во всех этих страстях?
М-да, мне ведь тоже когда-то встретится девушка, которую я полюблю? От этой мысли я малость офигел. Ну, никак не укладывалось у меня в голове, что я могу относиться к какой-нибудь совершенно чужой девчонке так… как, например, Урус к своей Лийсе.
Вот именно! Лийса-то своя! Вредная, языкастая, но одновременно своя, знакомая с детства. И даже на такую вредную мой брат смотрит с бесконечной нежностью!
Я попытался представить, как смотрю с нежностью на … на … да на Варинку, хотя бы. Нет, на Христю… Аааа! Да на малолетнюю Орринку приятнее смотреть, чем на Варинку и Христю вместе взятых! Ну, их всех! Лучше совсем никого не представлять.
По другую сторону стола, напротив жениха с невестой расположились мать и Верена, то и дело всхлипывающие - то вместе, то попеременно. Отец пристроился возле матери, которая тут же уткнулась мокрым носом ему в плечо.
А Ррык присел рядом со знахаркой, и, вроде бы ненароком, приобнял её, что-то проговорив на ухо. Та, опустив глаза, засмущалась, щёки полыхнули румянцем.
Интересно. Помнится, прабабка говорила, что Верена по Ррыку всю жизнь страдает. Может, закончатся её страдания? Да и Ррыку давно пора личную жизнь налаживать. Отчаянно хотелось добра этому сильному волку, который был для меня даже роднее отца - настолько он был близок нашей семье. Да что там, он и был нашей семьёй!
Сколько себя помню, Ррык постоянно присутствовал в нашей жизни, ничего в семье не решалось без него. Он был вожаком оборотней в деревне, верховным вожаком всего ареала оборотней и неформальным главой нашей семьи. Отец, сильный и властный волк во многом, физически равный дяде, а, может, даже и превосходящий его по силе - он, тем не менее, безоговорочно признавал главенство вожака и полностью поддерживал его.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.