Страница 40 из 108
Он резко замолчал и опустил глаза.
– Когда умерла Лиана. Давай называть вещи своими именами. Они заслужили, чтобы о них говорили вслух.
Он медленно поднял голову, затем кротко посмотрел на меня. Горечь отразилась во взгляде. Он не хотел, боялся, но у него не вышло. Он сделал больно, хотя боль – это самое малое, что меня сейчас волновало.
– Что же мы стоим на пороге, тем более в такую погоду. Проходи.
Я пригласила Кая вовнутрь. Он осторожностью, словно зверек, на которого охотится волк, вошел в дом. Стянул с себя куртку, расстегнул сапоги и сел на пол.
– Я, конечно, понимаю, что ты стесняешься, но мой диван ни насколько не хуже пола.
Парень улыбнулся. Я присела рядом. Он нервно теребил в руках край своей кофты. Хотел что-то сказать, но то ли не знал, как начать, то ли боялся, что его слова смогут мены покалечить.
– Лиза, – Кай говорил глухо и практически шепотом, – я понимаю, как тебе сейчас сложно, больно и просто дерьмово. Поверь, я говорю об этом, потому что сам прочувствовал такое, даже хуже. Но если ты будешь постоянно винить себя в смерти Лианы, будешь ходить, как тень и сидеть дома, думая, что одиночество – лучшая терапия, то ты глубоко заблуждаешься. Пойми, могила – это место для одного, двоим туда уже не поместиться. Я уверен, Лиана хотела бы, чтобы ты больше улыбалась, чаще гуляла и просто жила за вас двоих. Пойми, ты должна тянуться к солнцу, а не отворачивается от него, когда оно улыбается тебе с небес. Жизнь и так стала в последнее время похожа на ад, зачем же поджигаться себя самой.
Он перевел дыхание. Его слова заставили внутри меня что-то зашевелиться. Наверное, это червяк, который все это время грыз мое сердца, начал подыхать.
– Поэтому, – продолжил человек, в глазах которого бушевало море, – я решил взяться за тебя, иначе, ты закопаешь себя без лопаты. Приглашаю тебя завтра со мной на гонки, которые устраивают мои друзья. Я заеду за тобой в семь вечера. Я пойму, если ты захочешь остаться дома, но знай, мое сердце будет ранено, а душа будет сильно тосковать из-за того, что я не смог помочь тебе.
С этими словами он поднялся с пола, натянул куртку, сапоги.
– Не горюй. Ведь твой мир еще не рассыпался пеплом, значит не все потеряно.
Он ушел, оставив после себя бушующие просторы, легкий, морской бриз и запах песка, нагретого солнцем.
В одном Кай прав. Могила – это место для одного, двоим туда уже не поместиться. Если мир забирает у тебя самое дорогое, не нужно отрезать себе крылья и падать в пропасть, нужно попытаться вернуть ту самую вещь, что так безбожно отняли у вас. Но кому под силу тягаться со смерть?
***
Сапоги были безнадежно испорчены. Отмыть их от грязи Николай даже не будет пытаться. Да и зачем, просто купит другие. Купил, если бы жил прошлой жизнью. Осознание этого факта больно ударило по голове, заставляя заново вспоминать былые ошибки.
Николай простоял на автотрассе почти три часа. Водитель грузовой газели, который остановился, чтобы спросить у парня, что случилось и не нужна ли ему помощь, оказался прав. Помощь была нужна.
Провозившись полчаса, водитель газели пожал молодому сыщику руку и отправился в свой путь, а Николай двинулся в противоположном направлении. Туда, где его ждала жизнь другого человека.
Он так устал от секретов, которые с каждым днем давили все сильнее и сильнее. Ложь обматывала его жизнь, и та становилась похожа на снежный ком, который когда-нибудь прокатится по Николаю, оставляя после него мокрые пятнашки. Нельзя вечно бояться чего-то, можно сойти с ума.
Телефон зазвенел. На дисплее высветилась фотография Игоря. Можайкин глубоко вздохнул, мысленно приготовился к нападкам и обвинениям в его никчемности со стороны начальника.
– Да, я слушаю, Игорь Александрович, – Николай присел на край дивана.
– Какие новости по моему поручению? – Игорь задал вопрос.
– Ну, я был в институте, там сказали, что Самойлова болеет. Завтра еще раз наведаюсь туда, если она снова будут отсутствовать, поеду к ней домой. Игорь Александрович, я все сделаю.
– Надеюсь на тебя Николай, – Игорь отсоединился.
Но Николай на самом деле никуда не ездил. Он просто позвонил в деканат учебного заведения, где обучалась Лиза Самойлова, и узнал все о девушке: как учится, где участвует, и спросил ее домашний адрес. Этим он хотел заняться завтра, сегодня он сделал, куда большее дело.
Николай тяжело вздохнул. Стянул с себя футболку, швырнул ее на стул, но та упала мимо. Парень гневался. Его раздражала жизнь, которой теперь он живет.
Слабость сковала все тело. Невыносимая тоска напала на него, поработила, сделала апатичным. Николай просто уснул.