Страница 5 из 123
– Хорошо, идем.
***
В детстве у меня было очень мало друзей. Не знаю, почему. Родители вечно были на работе, я не то что со сверстниками, с родными общалась не так часто, да и не любила разговаривать. До сих пор не люблю.
Порой молчание может сказать больше, чем тысяча бессмысленных слов.
Естественно, большую часть своего времени я проводила на территории Исследовательского центра, и, естественно, там было не так много детей, а лишь те, кто по воле случая оказались родственниками сотрудников.
Адриана Скай долгое время была лучшей подругой моей матери, они вместе работали, жили по соседству, всячески поддерживали друг друга.
Александр Скай был таким же необычным ребенком, как и я. Интровертом, проще говоря.
Он был старше меня на два года, выше почти на голову, особенно, благодаря своим непослушным темным волосам, которые зачастую торчали в разные стороны и вверх, прибавляя ему в росте пару сантиметров, но оставался единственным моим другом. Он понимал мое молчание, ценил его и всячески поддерживал. У нас были свои знаки для общения, у нас были свои темы для редких разговоров и вполне обычные детские игры.
Пока в тот день, пятого ноября, мы шли к нему домой, я изредка поглядывала на Алекса: пыталась понять, как не заметила этого раньше, и проклинала себя. Все же остаются вещи, которые не исчезают ни с какими годами и не стираются временем и обществом. Это были его глаза. Так же, как и пять лет назад: цвета океана и неба. Улыбающиеся, с легкой усмешкой, но такого чистого синего оттенка, будто глаза младенца.
Чистые глаза, чистый взгляд, чистые намерения. С каждым шагом этот человек, казалось бы, становился все идеальнее. Совершенная полувоенная походка, прямая спина и немного угловатые черты лица. Где же он был все эти годы? Что разлучило меня с другом детства?
Я не помнила. Я не знала.
Спустя пятнадцать минут я уже сидела на мягком диване, опустив взгляд на кружку с горячим чаем и едва заметно улыбалась детским воспоминаниям.
– Ты так изменилась, – тихо сказал Алекс, присаживаясь рядом, – я бы тебя точно не узнал.
– Мне было десять... нет, одиннадцать лет! – снисходительно ответила я, – мы не могли не измениться. Я бы тоже тебя не узнала, но глаза... черт, их невозможно забыть, – я надрывно рассмеялась: тело все еще била дрожь и атаковала слабость. – Где вы были все эти годы?
– Мотались по югу. Я закончил старшую школу в Уикенберге, а потом поступил в Институт нано-технологий в Калифорнии.
– Не слышала о таком.
– Это частная организация, – Алекс сощурился и усмехнулся, – жаль, что мы вернулись только сейчас. Нам стоило вернуться чуть раньше, застали бы былое спокойствие.
– Ты о взрыве?
– Я об эпидемии.
Я опешила.
– Что?
– Не притворяйся, что не знаешь.
– Я правда ничего не знаю. Какая эпидемия? – Глаза Алекса округлились от удивления, и парень развел руками:
– Адриана уже столько лет как отстранена, и она знает больше, чем Мэды?! Не могу поверить!
– Да какая эпидемия? О чем ты говоришь, Алекс?
– Штамм 13. Знакомое название?
Я задумалась.
– Кажется, это тот проект, над которым работали родители. Его закрыли.
– Мою мать уволили из Глендейла семь лет назад.
Я пыталась соединить в мозгу кусочки мозаики, но они никак не состыковывались друг с другом.
– Алекс, я не знаю всей этой истории. Опять же, мне было одиннадцать лет, и родители не захотели меня во все это посвящать.
– И ты даже не знаешь, что сейчас происходит в Лаборатории?
– Восстанавливают данные, расчищают завалы.
– Не только, Иззи, не только, – Алекс выдохнул. Я опустила взгляд и поняла, что чай в моих руках уже успел остыть, а ладони так и не согрелись. – Ты хочешь узнать правду?
– Это как-то связано с тем, что произошло сегодня? – я вспомнила гноящееся тело старухи и поморщилась.
– Это напрямую связано с тем, что произошло сегодня.
Я выдохнула, приложила к губам кружку с едва теплым чаем и кивнула.
***
– Это началось девять лет назад. Наши родители занимались изучением наследственных заболеваний у крыс, тогда это и произошло. Немного научной справки: «Mycoplasma pulmonis» – это бактерия, обитающая в носовых проходах у грызунов, она и является наиболее частой причиной респираторных заболеваний. Гарантированно чистыми от микоплазмы могут быть только лабораторные крысы, содержащиеся в идеально стерильной среде. Хотя встречается ряд других бактерий, способных вызывать те же самые симптомы, но чаще всего их причиной является именно микоплазма.
Однажды в центральных лабораториях Глендейла возникли проблемы с подачей электроэнергии, и, как следствие, с системой фильтрации воздуха. Вскоре после этого крысы поголовно начали заражаться неизвестной болезнью, которая по всем признакам была похожа на респираторное заболевание. Но ничего из известных средств и лекарств не помогало, ни одна крыса не проявляла иммунитет. Во время респираторного заболевания на поверхности легких животного появляются множественные пузыри и нарывы, но не тогда.
Как? Каким образом? И главное: «Откуда?» Никто не мог ответить на эти вопросы и даже предположить, что вообще происходит и как с этим бороться. В конце концов, наши матери провели серологическую реакцию на антигены и выяснили, что это даже не бактерия. Вирус.
– Штамм 13? – спросила я у Алекса.
– Он самый. Позже с крысами начало твориться что-то ужасное. У них выпадала шерсть, зубы. Кожа покрывалась сыпью. Желтоватой, с гнойными нарывами, – я в ужасе поднесла руку к лицу: мозаика наконец начала складываться, но неужели это было то, что я видела на лице старухи?