Страница 49 из 69
Просто болит.
К чёрту эпитеты.
Просто болит.
И тошнота
Подступает
Постоянно.
Валюсь,
Валяюсь,
Обваливаюсь,
Свалявшись
Комком
Будто обслюнявленной шерсти
В пасти
Фантасмагорической
Кошки.
Елозит
Языком
Внутри рта,
И шерсть –
Я –
Мокну...
Мокну...
Мокну...
А в пасти той кошки
Или кота,
Или собаки,
Той, что кусает меня...
В пасти – я.
И вижу,
Как зубы
Входят в мясо
Моё, а значит,
Боль скоро оголосит
Мой разум,
Где обитает эта собака,
Которая кусает меня,
Собака, или кот, или кошка,
В чьих пастях
Я
Размокшей шерстью
Обитаю,
Обслюнявленной,
Прожёванной...
Снова просыпаюсь
От грохота
Сверху. Но потом всё затихает. И, не успевая прийти в себя, снова валюсь в беспокойную дрёму.
Уже только утром или, быть может, ближе к полудню я разлепляю глаза; с трудом шевелюсь: затекли руки, которые я не чувствую, ломота во всём теле, шея не вертится. Опускаю с кровати ноги, тяжело дыша, сажусь, вдавив руки в постель. Делаю попытки осознать окружающее, осознать себя: где я? что я... Я дома, я... я... Встаю. Голова чуть кружится. Подташнивает. Отдышка. Тянет постоянно зевать, а в горле застрял мокротный комок. Стараюсь его проглотить, но не выходит, прилип и не хочет отцепляться и уйти в желудок томиться и перевариваться со всей иной осклизлой пакостью.
Обнаруживаю себя в ванной. Перед зеркалом, осознаю опирающегося на умывальник. Пялюсь на себя, угрюмого, помятого, со всклоченными волосами, грязными и засаленными; висят патлами, слипшиеся на лбу. Склоняю голову, рот приоткрывается, рот, и из него вываливается комок слюны и шлёпается в раковину. Резко вдыхаю воздух, всхрапывая и вбирая в себя сопли из носа, харкаю и выплёвываю тугой коричнево-жёлтый ошмёток слизи. Носоглотка прочистилась, дышать стало легче. Чуть щиплет.
Лень разливается по всему телу. Ничего не хочется. Ни есть, ни пить, ни мыться, ни читать, ни писать. Какой-то тупой сплин, бессилие. Апатия и депрессия. Хочется просто снова уснуть и не просыпаться как можно дольше. Не выходить из комнаты. Ни с кем не встречаться, не говорить и не заговаривать. Чтобы никто не видел и не слышал, даже и не знал, что я есть на этом свете. Просто зарыться в одеяло с головой и забыться. Исчезнуть. Забыть тот ужас, тот позор, когда я уронил ребёнка... Господи, прости меня, хоть я в тебя и не верю, но прости меня, высший разум, если ты есть; прости меня, та платоновская вселенская идея прощения; пусть меня простит мать той девочки, пусть простит сама эта девочка, все те, кто видел эту непристойность; простите меня все. Все те, кто видел. Все те, кого я разочаровал; простите меня все, кто снимал с меня мою уже переставшую наполнять меня силой, и энергией, и прозрением полистироловую оболочку, которую я загадил своими испражнениями изо рта. Простите меня за то, что были вынуждены прикасаться к этому руками, возиться в этом.
Снова валюсь на постель. Закутываюсь в одеяло в позе эмбриона и непрестанно прошу меня простить. Что со мной происходит? Что происходит вообще вокруг? Что творится? Остановите всё это! Дайте мне уйти к себе и больше не участвовать в этом всём, дайте возможность отдышаться, принять покой и больше не попадаться вам на глаза. От стыда провалиться сквозь землю. Оставьте меня. Отпустите, дайте отдохнуть!
В голове пульсирует. В груди то же и в горле. В висках.
Просто уснуть дайте! И не просыпаться...
Вижу себя со стороны
Крутящегося,
С ребёнком, прижатым к пузу.
Всё вокруг
Будто в грязно-оранжевом смоге,
В противоестественной
Тени.
Давит сверху,
Прижимает
Что-то.
А ты – я –
Крутишься.
И мне видно всё,
Что́ видишь ты,
И всё, что́ вижу я.
Ведь это же – я,
И я – это ты.
Ты валишься,
Опрокидываясь назад.
Девочка исчезает,
Но мы знаем, что она упала и покалечилась.
Всё проникнуто этим знанием,
Пропитано обречённо им –
Эти улицы...
Или нет?!
Прохожие тенями безликими
Стоят повсюду, окружая тебя ареной.
Всё так зловеще, сумбурно, пугающе.
Страшно.
Тебе и мне.
Под собачий лай.
Ведь ты ещё и в большей темноте.
Падаешь, ничего не понимая,
Выблёвывая зелёную слизь из себя,
Которая светится фосфорически,
Будто радиоактивна а-ля мультипликация. Мерцает кислотой.
Ты испуган, растерян. В панике.
И собак не видно никаких. А лай слышен.
И я – мне тревожно за тебя.
Мне жаль...
Себя.
Как мне встать!!!
Я вижу, как из меня
Выплёскиваются эти яркие потоки,
Чувствую это.
Эту растерянность перед толпой,
Которая смотрит не отрываясь,
Не оборачиваясь в стороны.
Прилипшими, я знаю, взглядами таращится.
На мой стыд. И позор.
Хоть их лица и размыты,
Хоть их глаза и поглощены тенью.
Всё зацикливается.
Я кручу.
Я падаю.
Я блюю.
Я растворяюсь во тьме.
И снова: я кручу и падаю, выплёскивая и исчезая.
Из пасти льётся зелёная жижа.
Круговоротом, каким-то сумасшествием
Всё оборачивается, крутится, где я заложником пребываю,
В этой угрюмой, враждебной и мрачной