Страница 48 из 72
- Ты чего? - Максим заглядывает в кухню и ошалелым взглядом исследует мой нехитрый наряд.
Умею я удивить, ничего не скажешь. Одёргиваю чужой фартук, ещё новый, похоже, ни разу никем не ношенный, и, важно глянув на застукавшего меня у плиты мужчину, признаюсь:
- Хочу научиться готовить!
Слышите, как звучит? Вася будет готовить! Не щи, конечно, ведь с Сонькой мы тогда зря замахнулись на такой мудрёный рецепт, но и не кашу на воде. Куриный бульон!
Пока озадаченный моим заявлением Некрасов продолжает подпирать собой стену, я вновь утыкаюсь носом в экран мобильного. Ничего сложного вроде: поварила, процедила, распотрошила...
- Может, не стоит, Вась? Тут за углом столовая неплохая, - а бывший муж во мне сомневается. Подходит ближе, заглядывает из-за моего плеча в кипящую кастрюлю и ещё более задумчиво чешет висок. Похоже, удивлён, что я не приволокла живого петуха и не стала его варить прямо в перьях.
- Попрошу поосторожней в высказываниях! Я всё-таки женщина, а все женщины делают это ежедневно. Как считаешь, он уже готов?
- Ну, трудно судить, надо хотя бы пенку снять.
Вон оно как. Нужно было по роликам с ютуба. Ладно, не зря же меня судьба засунула в эту квартиру именно с ним? Вручаю ему ложку, отступаю в сторону, и киваю на варево, чтоб действовал. Ему-то уже не впервой... Да он лучше любого кулинарного видеоурока!
- Что прям в раковину? - только грязи от него много. Вон, всю мойку неприглядной гущей замызгал.
- А куда? Сполоснём потом. Посолила?
- А с солью у меня отношения не заладились. И почему людям так трудно указывать точные пропорции?
- Потому что вкусы у всех разные, - усмехнувшись на мою возмущённую физиономию, Максим достаёт с полки стеклянную банку из-под томатной пасты, в которой хозяин хранит соль. - Столько хватит.
- Ладно, - киваю, а в голове делаю пометку — пол столовой ложки.
- И в следующий раз целого цыплёнка не бросай, кастрюля маленькая.
- Как скажешь, - послушно соглашаюсь и перенимаю эстафету. Да тут любой дурак справится, главное, не отвлекаться: помешивать, чтобы вода не расплескалась по плите, и следить за чёртовой пенкой. Долго она, вообще, будет плавать на поверхности?
- Вась, я завтра уезжаю.
- Знаю, - только разве дадут мне порассуждать над простыми житейскими мелочами?
Некрасов расселся за столом, закинул ноги на пустой стул, и словно у меня не пёс, а ручная кошка, хлопком по коленке подзывает к себе Макса. А собака и рада: ловко прыгает к нему на руки, сворачивается клубком и мгновенно засыпает под его почёсывания.
- Вечером холодильник затарю, так что решай сразу, что нужно.
Что-что? Я ударилась в готовку тридцать минут назад, а он уже такие вопросы задаёт! Вот дома я предпочитала полуфабрикаты. В моей холостяцкой морозилке иногда можно было найти пачку котлет... А можно ли ими кормить детей на них обычно не указывают.
- Сам решай, у тебя опыта больше. И на всякий случай черкани адрес столовой, - выдаю, не оборачиваясь, и устало разминаю шею. Наверное, на время можно и присесть, курица теперь уже точно не убежит. - И у меня к тебе просьба.
- Какая?
- Пса моего с собой забери. Я даже его паспорт взять не догадалась, а в нём все прививки. Без него в вагон не пустят.
- Ладно, - мужчина довольно быстро соглашается, а я мысленно отвешиваю себе подзатыльник. Сама на Верку ругалась, а ведь недалеко ушла: если б не Максим, хрен нам, а не комфортное купе. Добирались бы на попутках, потому что бросить своего терьера я не смогла бы даже под страхом смерти.
Вздыхаю, от нечего делать, разглаживая складки на местами порезанной скатерти, и украдкой кошусь на часы. Начало десятого. Поздновато для супа, не находите? Сонька уже вовсю сопит, Вера наверняка бесцельно слоняется по палате, а мы молча следим за тем, как на плите неспешно булькает вода. Столько лет вместе прожили, а сейчас и не вспомнить, удавалось ли нам раньше вот так вот помолчать?
Наверное, нет. Чем ближе конец, а мы оба его предчувствовали, тем труднее было держать себя в руках. Уж мне так точно.
- Приедешь, корм ему купи, я названье напишу. И корми строго по таблице, - хлопаю себя по лбу, осознав, что не дала никаких наставлений, и словно до их отъезда осталось не больше минуты, отбираю своего хвостатого товарища у Некрасова, чтобы тут же чмокнуть во влажный нос. - И гуляй не меньше часа. Утром двадцати минут хватит, но вечером чтоб полноценная прогулка.
- Я знаю, Вась.
- Знаешь, - хмыкаю недовольно и вновь погружаюсь в молчанье. Ненадолго... - И смотри, чтоб он ничего не ел с земли. Он как пылесос...
- Вась...
- И не вздумай сам стричь ему когти! Не дай бог, поранишь. Вернусь, и сама этим займусь. И еду со стола не давай...
- Вась, это всего лишь пёс. С ним я уж точно справлюсь.
- Справишься, ага, - соглашаюсь, не без издёвки, и, сложив руки на груди, не могу удержать язык за зубами. - В студию его с собой не таскай. Не хватало, чтоб твои Вишенки моего пса тискали.
Ну вот, нужно было сдержаться. Только собралась повзрослеть, стать серьёзней, плиту, наконец, усмирить, а чёртова болтливость пустила все мои старания насмарку! Даже готовить теперь не хочется, уж больно недобро на меня поглядывает бывший муж...
- Вишенки ко мне в ателье не ходят.
- Ну, кто знает. Я, вообще, в целом имела в виду - это мой пёс, и твои модельки трогать его не должны.
Хватит. Одного моего мужика пощупали, а этот кобель для них неприкосновенный и точка. Поднимаюсь с места, вновь хватаясь за ложку, и непонятно зачем, мешаю бульон в кастрюле. Прав Максим, цыплёнок для этой посудины слишком большой.
- Я ведь могу завязать, Вась, - или это Некрасов виноват в том, что моя рука застывает над исходящей паром жижей?
- С чем?
- Со съёмками. Я тут подумал, могу детей снимать. Новорожденных, например? Прибыльное дело, между прочим.
- Младенцев? - я округляю глаза и, позабыв о своих заботах, нервно хихикаю, с подозрением покосившись на незнакомца. А он и впрямь незнакомец. Некрасов и младенцы! Это абсурд. Не потому, что его по каким-то причинам нельзя подпускать к детям, ведь с Сонькой он справляется неплохо, а потому что это... Странно. Он же для того и работает фотографом: чтобы пялиться на полуголых девок пока кровь из глаз не пойдёт. А в его случае это значит, что любоваться ими он может целую вечность, не меньше!
- Ну да. Там, конечно, свои нюансы, но я справлюсь. Если этого будет достаточно, чтобы ты перестала приписывать мне несуществующие романы.
Отлично. Начали за здравие, а закончили за упокой!
- Да мне без разницы. Снимай хоть чёрта лысого, лишь бы на моей собаке это никак не отразилось.
Ведь и впрямь - наш поезд давно уехал. Пару раз подал предупреждающий гудок, а когда понял, что мы так и продолжим топтаться на перроне, умчался в голубую даль. Без пассажиров, порожняком.
- Значит, решено, - я тянусь за тарелкой, а бывший супруг уже стоит рядом, с видом знатока наблюдая за моими манипуляциями. - С моделями покончено.
Глухой, что ли? Кончать с ними нужно было раньше, а сейчас это то же самое, что выбирать новые туфли после ампутации обеих ног - душу греют, а толку ноль. Возвожу глаза к потолку, только сейчас замечая жёлтые разводы на побелке, и, отпихнув плечом своего соседа, вооружаюсь прихватками:
- Отойди, пока не ошпарила.
У меня цыплёнок готов, и хочется верить, на этот раз суп выйдет съедобным.
Сонька с самого утра будто воды в рот набрала. Уселась у окна, взгромоздившись на шатающийся стул, и, подперев кулачками щёки, минут двадцать любовалась вознёй ребятни на детской площадке. Грустила. А стоило нам всем выбраться на улицу, и вовсе громко шмыгнула носом:
- Ты опять вокруг Земли полетишь? - испуганно округлив глаза, она хватает Максима за край футболки и, затаив дыхание, ждёт вердикта.
Хороши взрослые, ничего не скажешь. То появляются, то исчезают, ошибочно полагая, что пара новых игрушек сможет облегчить её грусть. Вот и новоиспечённый папаша ошибся: плюшевого медведя вручил, а слёзы всё равно бегут из доверчивых глаз.