Страница 9 из 12
— Твоё здоровье, царица острова Форс! – улыбнулся Феанор, поднимая кубок.
Смеркаться стало, и в зале зажгли факелы и свечи. Пришли жрецы проводить молодых супругов до брачного ложа.
— Что, и утром припрутся будить нас? – шёпотом спросила Ария, поднимаясь из-за стола и старательно удерживая на лице улыбку.
— Да-а, — царь вальяжно махнул рукой, — забрать твою рубашку, простыню с кровати… Убедиться в твоей невинности…
— О, какой ужас! – тихонько вздохнула юная царица. – Дикие обычаи!
— Да ла-а-адно! – протянул Феанор. – Радуйся, что с нас не требуют целоваться за свадебным столом, как водится в иных краях!
— О! – Ария нервно рассмеялась. – Премного благодарна! Идем уже! Чем скорее покончим с этим, тем лучше!
— Что, так не тярпится? – промяукал царь, низко наклоняясь к ней.
— Я вся горю! – процедила она сквозь зубы, и так сжала руку Феанора, что красные пятна остались на ней.
Проследовали в опочивальню. Впереди новобрачных ступал жрец Весты – богини домашнего очага, и два жреца замыкали шествие, они несли на вытянутых руках тончайшую белоснежную простыню с вышитыми по уголкам золотыми гербами Острова.
С молитвой жрецы застелили брачную постель, зажгли благовония, лампады у ликов Кроноса, Деметры и Весты, высеченных на мраморных стенах, и неслышно вышли, оставив царя и царицу одних.
Феанор повернулся к Арии, улыбнулся хмельной улыбкой. Небрежным жестом расстегнул свой дорогой кафтан, снял, бросил на пол.
— Иди ко мне, — позвал молодую супругу.
Она шагнула навстречу, почувствовала, как бросило её в жар, когда руки царя легли на её талию, притянули к себе. Его губы коснулись её губ, а рука отыскала застёжку платья, и змейка холодной дрожи скользнула по спине девушки.
— Я сама! – невольно вырвалось у неё.
Она почти оттолкнула его, принялась торопливо распутывать шёлковую шнуровку платья. Она сама разденется, не позволит ему снять с неё одежды, разворачивая её, освобождая от покровов, будто купленную в лавке вещь.
Феанор усмехнулся, но спорить не стал, лёг на кровать, с интересом смотрел на неё. Тени от факелов плясали на его лице, их красные отблески отражались в его синих глазах. Царь красив был, презрительный, дерзкий, но Ария не желала близости с ним, но должна была сделать это, ибо того требовал закон.
Тяжёлая парчовая ткань скользнула вниз, упала к её ногам. Ария переступила через платье, осталась в одной батистовой белой рубашке. Как хорошо, что в комнате полумрак, и царь не видит, как побледнело её только что жарким румянцем пылавшее лицо.
Рука Феанора поднялась в привычном повелительном жесте, указала вперёд, Ария не сразу поняла, чего хочет от неё супруг.
— Сними заколки, — велел царь, понижая голос до шёпота.
— Что? – судорожно сглотнув, спросила Ария.
— Заколки сними, ослобони свои волосы, — пояснил царь, — хочу видеть, как они упадут на белизну твоей рубашки… будто перо ворона на чистый первый снег.
— Да ты скальд, Феанор! – рассмеялась Ария, зябко поводя плечами.
Она уже не в силах была сдерживать сотрясающую её дрожь. Подняла руки, расстегнула заколки, тряхнула головой, и густые тёмные волосы волной спустились вниз. Феанор восхищённо вздохнул. Подался чуть вперёд, чтобы лучше видеть её.
— Как ты красива! – вырвалось у него признание. – Красивая и гордая, как жрица Весты!
— Довольно любоваться! – Ария подошла к брачной постели, коснулась рукой тонкой простыни – жертвенника для заклания! – села, перебросила на кровать стройные ноги.
Царь не сводил с неё глаз, улыбался, дыхание его стало тяжёлым, взгляд жадным, хищным. Не так должно было всё быть, не потому, что таков закон, таковы обычаи! Но будет так. И она подчинится ему, стиснув зубы. И чем скорее это случится, тем быстрее можно будет отправить её брачную ночь в прошлое и забыть о ней.
— Иди ко мне! – Феанор легонько похлопал по постели рядом с собою.
Ария легла рядом, опустила голову на белую кружевную подушку.
— Ближе подвинься! – потребовал царь.
Она нерешительно придвинулась ближе. Рука Феанора коснулась её волос, нежно погладила, спустилась к щеке, к обнажённому плечу в глубоком вырезе рубашки. Да что же он медлит, растягивает удовольствие! Пусть уже скорее берёт её, пока она ещё может заставлять себя быть покорной, пока её неукротимая сущность не рванула из неё потоком и не вцепилась ему в горло!
Феанор кивнул, будто угадав её мысли, быстро закатал тонкий рукав своей рубахи, снял с пояса кортик с рукояткой из слоновой кости, резанул острым лезвием по вене повыше локтя.
— Ты что делаешь, царь? – охнула от неожиданности Ария.
— Спасаю твою честь! – рассмеялся он, набрал крови в горсть и выплеснул на подол её белой рубашки. Девушка вскрикнула, отшатнулась, а Феанор уж окропил своей кровью и простыню брачной постели, и, достав белый, батистовый платок, перетянул им порез на руке.