Богиня

Я помню нашу веселую студенческую свадьбу. Гости в основном были наши, детдомовские и одногруппники из строительного института Андрея. Увы... В мед училище на меня смотрели, как на отребье и за человека не считали. Парни еще кое-как. Были и приглашения в кафе, погулять и заигрывания и комплименты... Я шарахалась от них, как от чумы, показывая тоненькое серебряное кольцо на пальце, а они только смеялись... Непонятно... Девушки же просто не замечали меня, сплетничали за спиной и поливали презрением. Мои стоптанные черные сапоги, коричневое пальтишко и вязаный серый берет, вызывали у них стойкое отвращение. Но я не унывала. Презрительные взгляды и едкие насмешки «детдомовка» не могли пробить мою уже окрепшую броню из светлого безграничного счастья, моей бесконечной любви к мужу. Я летала, как на крыльях. Вот оно — то, о чем я всегда мечтала. У меня есть семья! Маленькая тесная пустая квартирка на окраине, но наша, собственная, отдельная! Мой любимый мужчина, теплый и ласковый, сильный и решительный. Он целует меня каждое утро, когда мы просыпаемся, и благодарит за завтрак. Он носит меня на руках в ванную и вешает постиранное белье на балкон. Он приносит сумки из магазина и собирает мне букет из осенних листьев, когда мы гуляем по парку, сцепив ладони. Сжимает в объятиях, найдя укромный уголок, где нет прохожих. Нежно целует в нос и говорит «Счастье мое»... Он бесконечно нежен со мной ночью и я таю, как мороженное у него на губах... Мы учились любви вместе, совершали открытия, удивительные и грандиозные... И нам все было ни по чем... И то, что ели мы овсяную кашу на завтрак, а гречку с курицей на ужин, почти каждый день. Одевались в секонд-хенде и спали на железной кровати... «Все у нас будет» - уверял меня Андрей, - «Я обещаю тебе, ты будешь самой счастливой на свете». «Я и так самая счастливая» - отвечала я...

Я светилась мягким светом от любви, и прохожие смотрели мне вслед, улыбаясь.

Училище я закончила раньше своего мужа на пару лет и стала работать медсестрой в неотложке. Появились деньги... Не много, но после стипендии это был существенный прирост благосостояния. Андрей постоянно подрабатывал на стройке, его уже там хорошо знали и уважали. Пока обычным рабочим — месил цемент, таскал стройматериалы, разгружал машины. Он смеялся, что должен узнать все стадии строительства здания. От чертежа на бумаге до рытья фундамента. И когда он, наконец, окончил институт его тут же взяли сначала арматурщиком, а потом и инженером-строителем на ту стройку нового микрорайона, где он подрабатывал.

Деревянную свадьбу мы уже отметили в отремонтированной и обставленной квартире. Муж сам штукатурил стены и укладывал паркет. Мы купили шикарную деревянную кровать и шкаф-купе. Жизнь заиграла новыми красками. Появились те вещи, которые раньше мы не могли себе позволить — хорошая одежда, заморские фрукты, кафе иногда по вечерам, букет цветов неожиданным сюрпризом от любимого мужа, красивый галстук ему на праздник. Хотя я по прежнему была нерешительна и робка, терялась с незнакомыми людьми и смотрела в пол, но Андрей говорил, что это остатки детдомовского прошлого и совсем скоро я стану уверенной в себе и смелой девушкой.

Когда мы решили завести ребенка, Андрей уже занимал должность прораба, а мне исполнилось двадцать четыре. Год назад мы взяли в кредит двухкомнатную квартиру в новостройке и купили подержанную машину. Все было прекрасно. Мое счастье росло во мне теплым крохотным комочком. А второе носило меня на руках и нежно целовало по утрам в щечку, уходя на работу.

Мы ехали вечером из больницы, была зима, было ужасно скользко не то, что ехать, но и ходить. Андрей медленно и аккуратно, со скоростью сорок километров в час двигался по самой крайней правой полосе, когда большой грузовик, не справившись с управлением, врезался в нашу машину слева. Потом мне сказали, что со стороны водителя ничего не осталось — только исковерканный металл. Меня же зажало и сплющило так, что пришлось вырезать сваркой из покореженного автомобиля... И когда я очнулась через месяц в палате — живот у меня был плоским... Только однажды я видела своего ребенка - на УЗИ, шестимесячным комочком, плавающим у меня внутри в животе. Врачи сказали, что мне крупно повезло. После таких травм не выживают, переломы нескольких ребер, обеих ног, сильное сотрясение с комой, внутренние разрывы и кровотечения. Ну, да, еще и потеря ребенка на позднем сроке... И заключительный вердикт, как гранитная могильная плита — у меня больше никогда не будет детей....

****

Несколько месяцев я провела в больнице. Сначала в той неотложке, в которой работала, потом перевели в обычную районную. Начался долгий период реабилитации. У меня никого не было, только иногда друзья приходили в больницу и навещали коллеги Андрея. Голова постоянно пребывала в густом душном отупении. Я не реагировала на слова, вздрагивала от прикосновений и почти не поднимала глаза от пола. Горе... Огромное, непереносимое неподъемной тяжестью прижимало к земле и не давало вздохнуть. Я все время молчала, и врачи даже решили, что у меня от стресса пропал голос. Назначили кучу дополнительных исследований, но с горлом было все в порядке. Я как механическая кукла ходила на процедуры и запихивала в себя больничную постную еду... На каком-то диком, животном уровне тело хотело жить дальше, и пусть душа была полумертвая, но основные первобытные инстинкты не давали умереть.

За время моего пребывания в больнице банк за неуплату по кредиту отобрал квартиру и вместо наших двухкомнатных отремонтированных хором, я взамен получила маленькую коммуналку на окраине. Мне было все-равно... Наверное, нужно было спорить, доказывать, что за первый взнос мы отдали нашу однокомнатную квартиру и плюс еще год выплачивали кредит, но тогда в больнице меня меньше всего волновало, как я буду жить дальше... И где...

И через почти полгода после аварии я впервые зашла в свое новое одинокое жилье. Все мои вещи были свалены в кучу, одежда вперемешку с кастрюлями и фотоальбомами, зеркало, два стула и маленький диван... Ключи мне отдали друзья Андрея (огромное спасибо им за то, что побеспокоились за новый замок и за сохранность моих вещей)... Денег не было, я то уже почти год не работала. Друзья принесли продукты, забили холодильник и оставили меня наедине с собой. Марина порывалась остаться... Та девочка из детдома, которая меня толкала и обзывала в детстве, стала мне самой близкой подругой. Даже была нашей свидетельнице на свадьбе. Сама бойкая и озорная, она дополняла меня своей неуемной энергией и оптимизмом. Но сейчас они мне были не к чему. И я попросила ее уйти...