Подарок

О, да тут страсти бушуют похлеще, чем в мексиканских сериалах. «Торги проходят в дружественной и доброжелательной обстановке»,  - хмыкнула я.

— Вы подписываете или нет? Да за сумму в половину меньшую я куплю хоть завтра десяток девиц попокладистей. Просто королю взбрело в голову, чтоб я стал именно льером. И поверьте, если вы откажитесь — я не обижусь. А вот что будет с вами и вашей семьей?

«Мне показалось или в голосе прозвучала еле уловимая фальшь? Да нет, дорогой, тебе эта помолвка тоже нужна, не знаю, правда, зачем, но не менее необходима, чем деньги моему папаше! Может, тебе и удастся убедить в своей незаменимости предков, но меня не обманешь, у меня нюх на вранье. Проверено опытным путем».

— Итак, окончательное решение — сто тысяч золотых вам переводят авансом сегодня, остальные девятьсот сразу перемещают в сокровищницу после заключения брака в храме, через месяц.

— Какой месяц?! — тут же закричала мамаша. — Да нас все засмеют! — Год, не меньше, должна длиться помолвка!

— Все вопросы к его величеству, через месяц в столице собирается совет и у меня, как у исполняющего обязанности главного советника монарха, должен быть к тому времени титул. Я надеюсь на ваше благоразумие и на благоразумие невесты, — небрежный кивок не глядя в мою сторону. — И постарайтесь, чтобы через месяц она была как минимум жива, а как максимум здорова, до меня дошли кое-какие слухи о вчерашнем инциденте. Мне еще наследника от нее получать.

«Дульку тебе с маком, а не наследника», - я мгновенно вскипела, как чайник. Бессонная ночь, головная боль, еще этот корсет… Такое откровенное пренебрежении и хамство коробило. Ни как меня зовут, ни как я выгляжу жениха не интересовало. «Папаша тоже хорош, так ненавидит будущего зятя, что даже дочь не представил». На смену утренней панике пришла здоровая злость. Значит месяц. За месяц я мало что успею… времени в обрез.

— Да и что младшая льера тут делает? Привели показать? Совсем было не обязательно. Мне абсолютно неинтересно, как она выглядит. Мне от нее нужен только титул. Пусть идет в храм и ждет меня там, — чуть заметный налет брезгливости и пренебрежения изогнул губы Ленара…

«Ничего, мы очень злые, и память у нас хорошая»…

Маман торопливо вывела меня из кабинета. Блин, чувствую себя предметом мебели, передвинули туда, задвинули сюда.

Естественно, после оглашения условий помолвки среди присутствующих в гостиной дам начался откровенный хаос. Я стояла в центре ока бури и со всех сил силилась не заорать. В обморок что ли хлопнуться? Этого, видимо от меня и ждут все.

— Как месяц, это же позор, да за это время даже платье не сшить! Что скажут соседи?

— Что значит человек неблагородного происхождения, никакого понятия о приличиях!

— Бедный ангелочек! Столько потрясений!

Бла-бла-бла…

Сама помолвка заняла от силы минут пять. До храма я шла под руку с маман, внимательно смотря под ноги, чтобы с непривычки не запутаться в длинных юбках и не упасть. Вся наша женская братия, причитая и стеная, топала следом. Жених с отцом нагнали нас уже на подступах. Судя по мрачным физиономиям примирением и дружбой между ними и не пахло, но договор, по всей вероятности, подписали. Само помещение храма оказалось просто пустой круглой комнатой с куполообразным высоким потолком. В центре стоял постамент с чашей, наполненной водой. Нас попросили опустить в воду руки, не касаясь друг друга (типа мы соединены пока через воду), дедушка-священник прочитал небольшую вступительную речь о том, что мы подтверждаем перед Богиней свои намерения сочетаться браком и соединиться навеки через месяц. Всего-то! Как то пугающе звучит «навеки». Интересно, а разводы здесь предусмотрены?

Все время, пока я стояла рядом с Ленаром, меня не покидало стойкое ощущение, что я лишний элемент в храме, что жениху плевать на меня с высокой башни, он со сосредоточенным видом решал в уме какие-то глобальные задачи, а мы тут со своей помолвкой навязались, и если бы было можно, он бы взял один титул без прицепа вроде меня… Даже моя красота и молодость его не впечатлили, если его взгляд иногда и останавливался иногда на мне, то лицо принимало такое брезгливое и хмурое выражение, как будто мы уже лет тридцать женаты, и я надоела ему хуже горькой редьки. Я усиленно пыталась соответствовать образу глупой блондинки, хлопая глазами и охая в нужных местах. Образ незабвенной куклы Аллочки прописался у меня перед глазами.

По презрительно кривящимся губам жениха можно было понять, что впечатление я произвела на него незабываемое. «Не тряситесь, льера. Я не ем маленьких девочек», — процедил он сквозь зубы. «Ага, вы на них женитесь», — мысленно ухмыльнулась я, едва держа себя в руках — ненавижу корсеты!..

Уехал Ленар сразу, как только представилась возможность, по-английски, не попрощавшись. Вот уж действительно — невоспитанный и неблагородный плебей. Стоп… я сутки только льера, а уже высокомерие моих предков бурлит во мне. Вот теперь можно и в обморок, зато сразу в комнату отнесут и в покое оставят. Главное — точный момент подобрать.

После прекрасно сыгранного беспамятства, меня предоставили самой себе, посчитав, что для бедной девочки сегодня впечатлений было достаточно. А я и не против… Хоть осмотрюсь в спокойной обстановке. Но видимо бурные события прошедших суток подкосили мой организм основательно, потому, что после того, как я оказалась в горизонтальном положении — уже ничего не помню.

* * *

Как потом поведала Эмма — проспала я почти сутки. Жертву произвола и насилия (то есть меня) приказали не трогать, так как дословно было сказано: «бедная девочка столько натерпелась!». Родители укатили в соседнюю Ромулу тратить сто тысяч, переведенные за помолвку Ленаром. Просили передать, что вернуться накануне свадьбы, а местной портнихе было дано указание прибыть для пошива свадебного платья. Ждали ее завтра. Я, было, решила обидеться на двух жадных до денег предков, но потом резонно себе же аргументировала, что без них будет в замке гораздо проще освоиться. И вообще, дух равнодушия и пофигизма, царивший в этой семье, в данный момент был очень кстати. Возможно настоящей Эльвиоле и не хватало родительских тепла и заботы, наверное, ее убивало пренебрежение матери и алчность отца, но мне это было только на руку.