Безумие

Демон почувствовал это в нем.

- Тяжело смотреть правде в глаза? Почему тебе не льстит то, сколько людей готовы бороться за твою жизнь? 

- Не такими жертвами, - выдавил он.

- Для них это важно, - пожал плечами Демон. – Тебе стоит научиться принимать чужие жертвы, как твои собственные. Впрочем, я не для нравоучений здесь. На этом мы с тобой попрощаемся.

Облик Томсона спал с Люциферы, оставляя за собой привычную охотнику внешность красивого белокурого создания в маске. Но теперь, помимо красоты, от этого существа исходил могильных холод существа из преисподней, который не несет за собой ничего, помимо боли и страданий. Наконец-то Томсон смог это осознать.

- Что произойдет дальше? – спросил Йен, зачем-то оглядываясь по сторонам. 

- Вы вернетесь в прежний мир, - ответила Люция, пальцами расчесывая серебряные волосы. – Время ведь уже истекло. Пора домой.

- Я не про себя, - покачал головой парень. – Я про остальных. Что станет с ними? 

Демонесса долго смотрела на Йена, но из-за маски было не разобрать, о чем думает это создание. Вдруг она подошла к охотнику, положив ледяные ладони на заросшие щетиной щеки. Она немного склонилась над парнем, губами касаясь его лба.

- Спасайте тех, кого еще можно спасти. А погибших считают только в конце войны. 

Томсон поднял глаза, чтобы посмотреть на Люциферу, но в это мгновение весь свет вокруг него померк, а все тело охватило какое-то странное, давно позабытое ощущение. 

Йену стало жарко, затем холодно. После все его тело пронзили тысячи игл. 

Это были очень мощные, яркие ощущения, по которым Томсон определил, - он действительно оживает. За последние годы, проведенные в Городе, он не ощущал ничего подобного по мощности, что только подтвердило, что все перенесенное до этого – было лишь здорово воспроизведенной имитацией настоящей жизни, но не как не ей самой. 

Это было замечательно, превосходно, отлично.

Проблема была лишь одна. Боль теперь тоже станет еще более ощутимой, чем раньше. 

         * * *

Крышка капсулы плавно отъехала в сторону. Хилл, кое-как дохромав до нее, наклонился, немного поддавшись вперед. Темноволосый парень, который лежал внутри, немного приоткрыл глаза, рассеянным взглядом смотря перед собой. Томас тепло улыбнулся, в отеческом жесте проводя рукой по слипшимся от синей жидкости волосам сына. Тот бессильно закрыл глаза.

Все еще молодой, двадцатилетний, он даже не представлял пока, что ждет его впереди. Всего за каких-то пару недель ему предстоит повзрослеть физически почти на десять лет. И, кто знает, насколько ему предстоит повзрослеть духом. 

- Шеф!..

Томас оглянулся. Двое солдат, нервно оглядываясь по сторонам, расступились в стороны, пропуская внутрь лаборатории мужчину среднего роста. Пришелец был весь в крови: с головы до ног. Он широко расставил ноги, видимо, чтобы лучше держать равновесие, ибо нижние его конечности заметно подрагивали от напряжения и адреналина в крови. Человек держал в руках Моссберг, тоже заляпанный кровью, словно его прикладом раздробили не один череп.

- Надо торопиться, Шеф, - сказал он гулким басом. – Твари еще нет, но его мрази нас активно штурмуют со всех сторон. Еще пять минут, и нас здесь похоронят, - мрачно отрапортовал он Хиллу.

Мужчина не отрывал взгляда от своего ребенка. Он еще раз, совсем призрачно ему улыбнулся, растрепав волосы, а потом кивнул солдатам. Те мгновенно, словно только и ждали этого мгновения, подскочили к капсуле и начали отдирать от Йена микрочипы.

Тем временем Томас обратился к Тодду:

- Уходите как можно скорее и отвезите Йена в младшую лабораторию зоны Н. 

Тодд нахмурился. Йена уже переложили на носилки, укутав того темной материей. 

- Не понял – поясните, - потребовал он, глядя на Тома исподлобья. – Вы остаетесь? 

Том усмехнулся, непроизвольно дотронувшись пальцами до красного пятна под слоем бинтов на боку. Оно становилось все больше и больше с каждой минутой.

- Мне с такой дырой далеко не убежать, - криво улыбаясь, ответил Хилл. – Да и стар я уже для такой беготни. 

Военный оглянулся на замерших солдат и помрачнел еще больше.

- Живее! – грозно рявкнул он на них и тут же обратился к Хиллу, - не сходите с ума, шеф, - проворчал он недовольно. – Вы нам нужны!

- Я не могу бросить здесь пациентов, - покачал головой старик.

- Что за… - Тодд живо заткнулся, последнюю часть ругательства проглатывая про себя. -  Убийц и психопатов? 

- Да, - кивнул Хилл, тяжелым взглядом наказывая солдата.

Тот отвернулся, отводя глаза.

- Мы забрали отсюда большинство, - проворчал незнакомец, поправляя перчатки из толстой кожи на руках, - остальные уже все равно не жильцы.

- Почти тысяча обреченных мною на смерть, - покачал головой Хилл. – Я едва ли смогу с этим потом спать.
 
Рация на поясе Тодда тревожно загудела, но тот вызов принимать не стал. Он зыркнул на Хилла, как на сумасшедшего старикана. 

- А как же Ваш сын? – выкинул Тодд свой последний козырь. – Вы не хотите с ним увидеться? Поговорить?

Хилл лукаво взглянул на солдата.

- Ты когда-нибудь клал собственного сына в анабиоз на восемь лет, Тодд? Я даже не знаю, что обычно говорят в таких случаях, - усмехнулся старик и закашлялся. – Нет. Уходи, Тодд. Я доверяю его тебе. 

Тот кисло скривился.

- Я Вам что, нянька? – проворчал он.

Хилл усмехнулся, тяжело падая на кресло позади себя. Со стоном он вытянул ноги вперед и положил ладонь на пояс, прикрывая алое пятно, которое все продолжало расти.