Страница 64 из 110
18
Я ворвалась в зал, когда демон собирался приступить к последнему этапу ритуала. С криком бросилась на него. Горлуны разбежались, увидев обозленных людей, эльфов, оборотня. Синьагил упал на пол, его всего извивало и выворачивало, будто внутри его тела шла борьба. Я крикнула:
- Ребята, рубите нечисть. Закройте двери зала, продержимся. Гэлторн, за мной! – Я подбежала к любимому, схватила его за плечи и сказала:
- Синьагил, смотри мне в глаза! Смотри, прошу тебя! – его бессмысленный, почти обезумевший взор синих потускневших глаз остановился на мне. Я положила его правую руку на свое сердце, прижимая свое рукой, второй рукой коснулась его лица. - Aire cuile u melme sila la cuile, sina aire lumbe. Я люблю тебя больше своей жизни. Ты никогда не сможешь быть демоном, потому что в тебе живет любовь, - нежным поцелуем коснулась его искусанных окровавленных губ. Какой контраст! Какая нелепица! В зале, где шло сражение не на жизнь, а на смерть, где сейчас умирали, кричали от боли, я целовала своего единственного любимого эльфа, без которого не смогла бы жить. В этом ужасе жила ЛЮБОВЬ. Ничего не слышала, ничего не видела, только его глаза – синие волшебные озера, в которых растворялась без остатка. Его взгляд приобрел ясность. Он отшатнулся и стал сплевывать какие-то черные сгустки, которые таяли, едва касаясь пола. Вот он выдохнул, и что-то черное вышло из него и рассеялось в воздухе. Синьагил вновь упал, но уже от бессилия. Им занялся Гэлторн.
Демон увидел, что побежден. Его план по возвращению сына не удался. С ревом он бросился на Гэлтирэля. Я кинулась ему навстречу, перехватив один из мечей демона, перекинула его гнев на себя. Теперь мои друзья могли быть в относительной безопасности. С гибкостью кошки я уходила от смертельных ударов демона, заставляя его все более и более злится. Развернулась и метким ударом послала в сердце кинжал, потом второй в горло. Демон не успел перевоплотиться в свою боевую ипостась, не считая нас грозными противниками. Теперь он медленно умирал и не переставал бороться. Я обрубила ему крылья, но он вновь и вновь нападал. Краем глаза увидела, что Гэлторн помогает подняться Синьагилу. Демон зарычал на весь дворец так, что содрогнулись стены и задрожало подземелье:
- Ты, эльф, отнял у меня сына, я отниму у тебя жену, - резкий рывок, открываясь для моего удара, буквально сам прыгнув на мой меч, он вонзил в меня свой клинок, и упал замертво.
Я сразу не почувствовала боли. Удивленно посмотрела на меч, торчащий из моего тела, и рывком вытащила его, и только тогда почувствовала боль, сжимающую сердце. Стала падать. Подбежал Гэлтирэль, подхватил меня, не давая упасть, осторожно опустил на пол. Синьагил, еще слабый от пережитого, взял меня на руки, которые сразу же испачкались моей кровью. В его синих глазах дрожало отчаяние, горе, боль. Я слабо улыбнулась ему:
- Эй, не все так плохо, как кажется. Все так и должно было быть. У меня был выбор, и я его сделала, - еле подняла руку, чтобы коснуться его щеки. - Amin mella lle (Я люблю тебя) и буду любить вечно, моя синяя вечерняя звезда. Живи, только живи, - сделала последний вдох, и с выдохом стало легко-легко.
С удивлением обнаружила, что я смотрю на себя с боку. Синьагил буквально вцепился в мое тело, залитое кровью, с какой-то отчаянной надеждой смотрел на мое лицо и открытые, но уже застывшие глаза, пока, наконец, не понял, что все кончено. Теперь стены сотряс другой вопль, не слабее, чем демонский. Сколько читала об эльфах, все авторы, как один, утверждали, что эльфы очень скудны в появлении чувств. Ложь! Синьагил закричал так, что даже я, в образе духа, сжалась. Слезы лились у него из глаз (извините за избитую метафору) ручьями, потоками. При этом он сильнее и сильнее сжимал мое бедное тело.
Первым очнулся Гэлторн. Он осторожно попытался отобрать мой труп у Синьагила, но тот категорически не хотел отдавать. Тогда Алеб и Гэлтирэль аккуратно скрутили его, а Чар положил мое тело прямо, вложив мечи и кинжалы в ножны. Об исходе сражения я знала, еще даже не войдя в рамку портала. Кто-то должен был погибнуть - я, Синьагил или Гэлтирэль. Сделала выбор в свою, так сказать, «пользу». Никем из них я не могла пожертвовать. Оба: и друг, и возлюбленный – были моей частью. И эта часть жила. Для меня на этот момент – это самое главное. Гэлторн поспешно заливал в Синьагила захваченное, по моему совету, успокоительное. В зале из живых остались мои друзья.
Вдруг Чар негромко воскликнул, обращая внимание всех присутствующих:
- О боги! Что это? – Я подлетела ближе, чтобы посмотреть, что там. Мое тело стало как бы растворяться и светится миллионами огоньков, точек, потом возникло такое ощущение, будто смотрю на него сквозь прозрачную занавесу. Мое тело застонало и пошевелилось. Я обалдела, вытаращила на это свои прозрачные глаза. Кто-то невидимый что есть силы пихнул меня, и я вновь очутилась в теле. Застонала от боли и сказала: «Святые Небеса! Как болит голова и тело!» Села, повернула голову и посмотрела на друзей, смотревших на меня в глубочайшем ступоре.
- Ребята, вы чего? Синьагил? А почему вы какие-то прозрачные? – Быстрее всех сориентировался Синьагил. Он подбежал ко мне, попытался обнять, но его руки проходили сквозь меня, также как и мои. Он в бессилии смотрел на меня. Мы друг для друга таяли, я только успела шепнуть, - Я всегда буду помнить тебя, Синьагил, и всегда буду любить. – И он окончательно растаял.