Страница 294 из 306
Самое сильное успокоительное, тормозящее регенерацию.
А вместе с ней – и мутацию.
Поглядев с ненавистью на пузырек, крылатый вытряхнул на ладонь одну круглую пилюлю. Забросил в рот, принявшись рассасывать.
Двенадцать с половиной процентов. Точка невозврата.
У Карма было уже двенадцать и один.
***
Коробка была картонной и старой. Дарелин видел ее и прежде, каждый раз заглядывая в комнату своего ребенка, но пододвинул стул и снял ее только сейчас.
Едва узнав о смерти Зафа, лир искал в этой комнате хотя бы его тень. Искал – и страшился найти воспоминания.
Дарелин не был глупым, и понимал, что склеенная чашка ребенка не вернет. Но сон, приснившийся накануне появления Риса в Отделе, казался одним из тех, пророческих.
Лир никогда не считал себя предсказателем. Он был боевым стражем, которому раз за разом удавалось создать чудо.
Но оно снова разбивалось, как тонкий фарфор от удара о землю.
Воспоминания о жизни порой спутывались. Дарелин старался забыть все плохое и сохранить в памяти лишь хорошее.
Его любовь, которая подарила ему свет в темноте и позволила сохранить рассудок.
Его дети, к появлению которых он почти не имел отношения, но все равно считал их своими. Всех семерых.
Правы крылатые, когда говорят, что у лиров приемных детей нет.
Его любовь убили.
Сын погиб.
Но сон все равно был вещим. Заф оказался живым, и нужно было лишь дождаться его.
Дождаться и уберечь его ребенка.
А чашка, почти целая, все стояла на столе, и спрятать ее у Дарелина не хватало духу. Казалось, это разрушит хрупкую магию.
В коробке все было аккуратно сложено. Старые, исписанные блокноты, кубики с сохраненными записями, несколько выцветших фотографий.
Сверху лежала свернутая в колечко лента. Лир помнил, как Заф попросил его помочь.
Лента, которую сын подарил той крылатой, которую давно любил.
В груди привычно заболело, но Дарелин лишь улыбнулся краем губ. Связь дрогнула.
– Можешь зайти.
Беззвучно стоящий до этого на пороге детеныш несмело перешагнул порожек. Осмотрелся, ни к чему не притрагиваясь.
– Мне было любопытно. – Признался Рис.
– Это комната Заафира. Скоро он вернется, и я хочу привести ее в порядок.
Ребенок сына кивнул. Длинные двухцветные пряди спадали на глаза.
– Я могу чем-то помочь?
Дарелин аккуратно взял в ладонь ленту. Развернул ее, пропуская сквозь пальцы. Узкая и мягкая.
В начале весны крылатые украшали дома и дарили друг другу ленты. Только в этом году не праздновали – было не до того.
Молодой сосуд стоял посреди комнаты.
Ребенок, которого Заф взял под крыло.
Дарелин улыбнулся, протягивая ленту.
– Давай я тебе ее заплету. Ты ведь считаешься одним из лае. Ее Заф вышивал.
Рис не возражал. Конечно, ленту пришлось сильно укорачивать, да и волосы у него были еще не настолько длинными, чтобы послушно дать себя заплести. В итоге получился короткий хвостик на затылке с двумя торчащими кончиками ленты.
***
Солнечные лучи падали на землю, проникая сквозь Купол. День клонился к закату, но до сумерек было еще далеко.
Майри, снизившись и раскинув крылья, приземлилась перед собственным домом. Вздохнула устало.
Сиф, до этого сидящий на крыльце, неловко поднялся, цепляясь рукой за дверной косяк. Одно крыло у него было уложено в лубки, а на шее красовалась полоса пластыря.
Подойдя ближе, Майри молча уткнулась ему лбом в плечо. В словах не было необходимости – ее заменяла связь.
Боль перекидывалась на крылатую – глухая и раздражающая.
Страх и облегчение, что с ней все в порядке.
– Хорошо, что дежурным был я. – Наконец разлепил губы Сиф, обнимая свою пару. – Гончие бы просто сожрали Гэри, а мной всего лишь подавились.
Не удержавшись, Майри вздохнула. Сиф всегда хотел всех спасти.
– Ты идиот. Ты же не Белая, чтобы лезть поперек химер! – Не выдержав, обвинила его крылатая.
Настал черед лае вздыхать. Здоровое крыло раскрылось, легко обнимая.
Сиф об этом уже думал. Конечно, он был оперативником, но до уровня Джара или Малкольма ему было очень далеко. Про Беаль даже и говорить не хотелось. Крылатому были больше по душе дипломатические миссии и курьерская работа. Тем более, что ему было что терять.
Но хотя бы попытаться остановить химер было нужно. Как и закрыть Переход, отсекая других тварей.
И потом, ему ведь удалось. А сколько химер смогли бы прорваться, если бы Сиф струсил и сбежал?
Интересно, а есть ли у Белой хоть что-то, что она любит и с чем не хочет расставаться?
Майри боднула его лбом в плечо.
– Прекрати. – Попросила она негромко. – Не могу о ней думать, пожалуйста.
Крылатый послушно сменил ход мыслей, прислушиваясь к ответной связи.
Голодная.
В последнее время Майри избегала заходить в столовую и обедать с остальными. Боялась взглядов.
– Я суп сварил. – Поделился Сиф. – И шарлотку.
– Ее тоже сварил?
– Испек.
Едва убедившись, что он не умирает и крыло надежно зафиксировано, Вольф отправил крылатого на больничный. Возвращаться в пустой дом было сущим мучением. Как и знать, что на втором этаже есть комната, в которой до сих пор стоит колыбель.