Страница 237 из 306
Арх слушал переданные эмоции Змея, двигаясь вперед по одному из главных коридоров. Расстояние между Залом Перехода и Древом не превышало триста метров, и то – если петлять по коридорам и этажам.
Стоящие у дверей лае молча смотрели на полукровку, и пропускали ее. Они были готовы к нападению, и связь звенела, подтверждая – все в порядке. Все они в безопасности.
– Теперь ты ответишь на вопросы? – Спросил Илья негромко.
– На некоторые. – Послушно кивнула полукровка. Конец коридора уже был близко. – Если вы зададите их правильно.
– Я спрашивал лилимов. Они не хотят признавать тебя. – Признался арх.
– Вы же начальник Отдела. Прикажите им.
– Не могу. Ты же понимаешь, что от приказов связь не появляется.
Соня вскинула голову, замерев. Недовольно скривилась.
– Тогда признайте вы.
– Это все равно не поможет вернуться в цикл. – Возразил Илья.
Полукровка вздохнула, и первой возобновила движение, требовательно потянув за собой арха.
Змей, разматывая кольца, полз рядом, перебравшись на стену. Где-то в Зале Перехода все еще оставался его хвост. И это выдавало, что стражу интересно.
Он что, поддался влиянию лилимов и тоже стал любопытничать?
Стены раздались в стороны, потолок ухнул вверх, и Илья был вынужден снова остановиться.
Теперь Соня смотрела не на него. На Древо. Жадно, как ребенок лилимов на огромный торт на витрине. Со страхом – ведь между ними стекло, которое бить нельзя. И остается лишь смотреть, желая попробовать эту неземную сладость.
Арх понял, что ему жаль ее. Лилимы не назовут ее своей. У Сони нет даже рудиментарных крылышек, и она пошла в своего человеческого родителя ростом. Даже самый высокий среди лилимов Гавриил был в полтора раза ее ниже.
И потом, когда успокоится, Соня поймет – ее горе не единично, не уникально. Но сейчас, поняв, что ее не допустят, девушке будет плевать на горе других. Свое всегда болит сильнее.
Теперь арх видел в ней кровь лилимов. В восторге, с которым полукровка смотрела на Древо, следила взглядом за переплетением ветвей. Ведь это чудо – настоящее, древнее, простое и одновременно – неимоверно сложное.
Лилимы в ветвях щебетали, кто-то сидел на ветвях, болтая босыми ногами, кто-то спал. Маленький Ави лежал, вытянувшись и прижавшись животом к самой нижней ветви Древа, и играл с зеркальцем, пуская солнечные зайчики между выпирающих из земли корней.
Соня снова потянула за собой арха, и Илья, дойдя до низкого бортика, отделяющего цветную плитку и землю, разжал ладонь.
Все происходило так, как арх видел уже не раз. Лилимы не обращали внимания на полукровку, продолжая заниматься своими делами. Не хотели видеть то, что принесет им боль.
Сделав пару шагов, девушка замерла, но лишь затем, чтобы снять обувь. Дальше она шла босиком, медленно, словно желая запомнить каждый миг приближения к Древу.
Лае за спиной Ильи смотрели, пряча боль в глазах. Некоторые из них уже видели полукровок от лилимов. Слышали, как те плачут.
Ави повернул зеркальце, пуская солнечного зайчика вниз. Яркое пятнышко упало на плечо Сони, и Илья понял, что же за узор был у нее на одежде.
Крылья. Изящные, серебристые на белом, они были невероятно детализированными, словно рисовались с фотографии. Каждое перышко блестело.
Подойдя к Древу, полукровка запрокинула голову, и посмотрев вверх, на крону, положила ладони на светлую кору. Замерла, прислушиваясь.
Сколько лет она проживет? Двадцать пять? Тридцать? Сорок? Полукровкам давалось чуть больше времени, чем лилимам. Но что значат даже сто лет, если маленькие крылатые обладали бесконечными циклами перерождения?
Вольф, вставший рядом, отвел взгляд от девушки, посмотрев на ветви Древа. Почти незаметно нахмурился. Илья прислушался.
Щебет лилимов стих. Замолчали песни, оборванные на полуслове. Перестали шуршать листья. Солнечный зайчик, упавший на плечо Сони, не двигался. Не шевелился и Ави, пустым взглядом уставившись на ветку. Гавриил и Гэри, лилимы – близнецы, сидели неподвижно, словно время для них остановилось.
«Тут все так, как мне рассказывали»
«Кто рассказывал?»
«Мама»
Она была лилимом, и погибла, когда Соне едва исполнился год. Кажется, авария. Тел родителей так и не нашли – машина была раздавлена упавшим лайнером. В два ее усыновил друг отца, Альберт Адлер. Так было записано в отчетах техников, которые занимались ее биографией.
Дети от смешанных с людьми браков росли медленнее – это было доказано уже давно. Соня не могла запомнить слов и историй, рассказанных матерью.
Кто-то сказал ей позже?
Нет.
Прозрачная стена между лилимским ребенком и тортом затрещала, осыпаясь крошечными осколками.
Никто из лилимов не шевелился, и даже Древо, казалось, приостановило биение несуществующего сердца.
И это было... Жутко.
Этого нельзя допускать.
– Соня! – Арх первым переступил бортик. – Соня, отойди от Древа!
Он успел сделать пять шагов, протягивая ладонь, чтобы ухватить девушку за плечо. А потом за спиной Сони камнем рухнула тень, растопырив крылья и отсекая ее от Ильи.
Не тень – Гавриил. Лишь он мог двигаться с такой скоростью.
Выпрямившись, маленький оперативник склонил голову к плечу, с интересом рассматривая Илью.
– Почему вы кричите, начальник? – Гавриил открывал рот, но звук шел отовсюду.