Страница 88 из 94
-Плету ему, мол, это сплетни, у меня чисто дружба - всякую лабуду, я что, помню? Он молчит так нехорошо, глаза суживаются. Как прицеливается. Дело прошлое, но я чуть в штаны не наделал. А он плюнул в сторону и ушел.
Помолчали. Валентин осторожно сказал:
-А Мирка?
-Они еще пожили вместе, новую квартиру купили. Потом он свалил в столицу, бросил её совсем.
Повисло молчание, обычное в таких случаях и чуточку неловкое. Чирков прокрутил в памяти слышанное от Миранды, сопоставил с рассказом друга и решил вернуть того к началу:
-Случай, как случай. Зачем ты его рассказал? Чем тебе Мирка не нравится?
-С тебя станет развестись с Ленкой и жениться на ней. Слишком хороша баба в постели. Приворожит тебя, передком приголубит и - ага!
В голосе друга звучала забота, и Валентин отшутился: - Подь ты! Но идея неплохая. Квартира, машина - полный улет! Она при бабках, от развода привезет ещё мешок лимонов. Я мужик завидный, доктор наук! А, женюсь!
-Ты ей идеально подходишь, Чирок, - не принял шутку Димка, - муж, и не местный. С репутацией свободной женщины гулять хорошо, да замуж сложно. А кто сдуру женится, тот бросит, как ей взбледнется.
-Ладно, успокойся. Я о ней и не думал. Скажи, где Ирина Ермакова, знаешь?
-Знаю! Отбыли оне в Неметчину из сибирской столицы. Срочные и секретные дела, вишь ли, объявились, - докладывал Димка, вспоминая прошлую просьбу друга и кое о чём догадываясь, - вот и улетела. Несчастный ты человек, Чирок, если на неё запал. Такую крепость тебе не взять, она ведь в таком романе, и с кем, главное! Я тебя сокрушу напрочь, когда скажу...
Тут шелкнул замок, пришла Димкина жена и возникшая суета прервала беседу.
-
Глава сорок вторая
Ирина.
Ирина выгорела изнутри. Пусто, свободно стало в ней мыслям. Правда, пахли они горечью, и топтались по пепелищу, усеянному битым хрусталем надежд, словно страховые инспектора, въедливо проверяя, а не было ли, уважаемый погорелец, шансов на предотвращение возгорания? Уважаемый погорелец рук не заламывала, в истерике не билась, и сотрудничала с каждой проверяющей командой, ан путей ко спасению не обнаруживалось, отчего пепелище пустело, холодало, пока не приобрело совершенно запущенный вид.
За время перелета слезы высохли. В дамской комнате Новосибирского аэровокзала щедро подсвеченное зеркало посулилось помочь. Обещание выполнило, показало честно, без лукавства: да, молодая, но усталая женщина. Тусклая, без обычного блеска, расстроенная.
-"М-да, слишком разительная перемена - улетала молодая и счастливая... Нет, такая демонстрация ни к чему, вопросы возникнут у народа, внимание повышенное... - поэтому Ирина причесалась, накрасила губы, но макияж накладывать не стала, думая медленным, глубинным слоем, - теперь все равно, как выглядеть. Приеду, выставлю Степу и навсегда вычеркну мужчин из своей жизни. Никто мне не нужен..."
Разлука с Виктором оказалась как порез стеклом: сначала нечувствительно, а затем - невыносимо болезненно, и долго не заживает. Он так прочно вошел в жизнь, изменив эту самую жизнь коренным образом, что даже день без разговора с ним - воспринимался пустым.
-"Да? Много чести!" - Отражение в зеркале спрятало помаду, гордо дернуло плечиком, освобождаясь от ненужных дум. Естественно, такой рывок добром не кончился - сумка свалилась на пол, раскатив содержимое по кафелю. Неловкий оригинал минут пять ползал, собирал мелочевку, шепотом костеря свою неуклюжесть.
Контрапунктом развернулась целая картина, как в день рождения Безруков звонил из Москвы каждые пятнадцать минут и говорил: - "Поздравляю тебя, любимая, с днем рождения!" Тогда у этой неуклюжей козы сгорел мясной пирог, но сколько счастья подарил его голос! Где он сейчас, владелец голоса? Уходя от стойки контроля, Ирина незаметно взглянула на него через боковую зеркальную стену. Сквозь слезы увидела Виктора. Лицо его было угрюмым. Нестерпимо захотелось позвонить ему:
-"Вот, кстати, телефон, в чехле, не разбился. Верный дружок, сколько жарких эмоций ты передал в оба конца! Это про тебя Виктор написал в том письме. О, господи, я и письма забрала с собой! Нет, надо их спрятать подальше! И телефон выключить!" - Ирина засунула погасший экран в дальний угол сумки.
-"Всё, хватит с тебя разочарований, хватит. Не стоит тешить себя напрасными надеждами, он не будет твоим мужем! Ты получила свою порцию счастья - будь довольна и этим. У многих не бывает даже такого. Вот Ермаков, бедняга, вовсе неспособен любить. А ведь неплохой человек, только не ту женщину себе выбрал. Другая бы молилась на него - фактурный мужик, практически непьющий, не злой. Да уж..." - И опять она удивилась, как странно природа распорядилась, обделив привлекательную оболочку мужским характером.
Зато у Безрукова хоть отбавляй!
В автобусе Ирина несколько раз пыталась выбросить мысли о Викторе из головы, убеждала себя, что его следует забыть. Но её вновь и вновь выносило на воспоминания:
-"Чудовищное упрямство, помноженное на ясное видение цели - это он. Бульдозер, неторопливо движущийся к поставленной цели. Там, где большинство упиралось в непреодолимое препятствие - этот проламывался напрямик, порой не замечая сделанного. Сделать себя настоящим геркулесом из слабого туберкулезного ребенка - уже немало, а он не успокоился на этом..." - Ирина не забыла свой шок, когда Виктор выбежал на мороз обнаженным по пояс. Через полчаса он, окутанный паром, красный, пахнущий крепким мужским потом, вернулся и подмигнул ей: -"Зря отказалась!"