Страница 54 из 94
-
На улице прохладный ветерок сдул остаток хмеля. Зверь, желавший вчера растерзать изменницу, исчез, а несчастный человек опомнился окончательно. Сплюнул в сторону теперь совсем чужого дома и направился к школе.
Каролинка стояла в кругу рослых одноклассников. Виктор оценил расцветающую красоту дочери, отметил стройную фигурку, хорошо очерченную грудь. Вдруг с тоской подумал, что дочь станет поживой какого-то ухаря, который скоро уложит ее в койку, грубо надругается над наивной девчушкой. На краткое мгновение показалось, будто он понял, каково женщине, когда мужчина, которому она доверилась - с легкостью меняет ее на другую, случайную.
-"Да нет же, мужчине такое не понять. Не почувствовать. Это у меня нервы сдали. Морок!" - Виктор отер лицо рукой, позвал дочь и с радостью смотрел, как та бежит к нему.
-Папка! Ты надолго?
-Нет. Сегодня назад. Дела в Москве и в Германии.
-Дома был?
-Был, с мамой встретился, -насколько мог равнодушно ответил отец, и встревожился: -"Показалось или в ее глазах мелькнула тревога и затаенная боль? Показалось, наверное..."
-Папочка, я тебя очень сильно люблю! Ты у меня самый папный и самый умный! Не уезжай так надолго!
-Я тоже тебя люблю! Ну, пока, я позвоню тебе. Да, у меня телефон украли, так что мобила будет с другим номером, - но дочь уже бежала за одноклассниками, легко взбрасывая стройные ножки.
Виктор проводил ее взглядом и поехал в диспетчерскую, чувствуя себя окончательным стариком.
-
Глава четырнадцатая
Ирина, Степан.
Что может быть лучше круиза по Европе? Так решили супруги Ермаковы, когда Ирина получила гонорар за "облисполком". Деньги были сверх семейного бюджета, намного, да еще подоспел отпуск Степы. Дочь осталась на попечении бабушки, они улетели в Прагу.
Вместо скучной поездки в составе группы, вынужденной ходить за гидом, как цыплята за несушкой, Ирина выбрала свободный маршрут, получив шенгенскую визу. С ее знанием немецкого, английского и французского так было и проще и свободнее. А в Праге ждал Петр, старый знакомый, три года проживший рядом с ними, как один из наладчиков очередного блока химкомбината.
Домик Петра располагался на краю лесного участка почти в полгектара, который тоже принадлежал ему. В лесу свободно бегали косули и кабаны, росли кусты дикой малины, ежевики и лещина, которые никого не интересовали. По словам Петра, он мог взять лицензию на отстрел двух кабанов и трех косуль в год, а зайцев никто за добычу не считал. Степа, недавно купивший "навороченную вертикалку", как он выражался, и за всю зиму добывший одного зайца да двух тощих рябчиков, с неприкрытой завистью слушал эти рассказы. Пожалевший его Петр взял лицензию, и на три ночи оба ушли в засаду. Ранним утром привезли подстреленного кабанчика.
Почти час Степа позировал брату Петра, Павлу, снимавшему счастливых охотников в разнообразных ракурсах. Потом мужики долго разделывали добычу в специальном сарае, а Мария с Ириной готовили колбаски, замачивали в рассоле окорока, и кормили хмельных добытчиков.
Неделя кончилась, Ермаковы отправились дальше, в Дрезден к Антону Крамеру, школьному приятелю. Тот встретил их похвальбой:
-Ермак, ты посмотри, какую квартирку нам Германия отвалила. Это тебе не Россия сраная, где мои старики пятнадцать лет в очереди стояли. А мерина моего заценил? Семь лет, а смотрится, как игрушка, или вот эта красота, - хвастался Антон, подливая Степе в рюмку, - музыкальный центр, видал? Дай диск воткну... Модерн Токинг, понял, как звучит! Псевдо-квадро, понял!
-Это да, отпадно смотрится. Ну, ты даешь, Тоха!
-Знал бы, раньше сюда уехал. Эх, мама, чего ты меня не увезла в восемьдесят пятом?
Седая мама молча подавала на стол новые блюда и не отвечала. Антон пьянел и говорил все больше, а Степа поддакивал, сраженный богатством дружка. Ирина слушала молча, потягивая самодеятельно замешанный коктейль. Маму Антона, сухую старушку, она почти не знала, Антон никогда не был ей интересен, и на Дрездене настоял муж. Хвастовство Крамера было несколько неестественным, наигранным. В Антоне чувствовалась фальшь, так в рояле выделяется ненастроенная струна, увечащая мелодию. Но три дня можно перетерпеть пьяную болтовню, тем более, что ее Тошка не цеплял - боялся со школы.
-Ермак, только за границей человек становится свободным. Вот ты, ты там кто? Ну, у себя, в России?
-Налоговый полицейский, капитан.
-Вот, а сколько ты получаешь?
Приятели углубились в сравнительные подсчеты, неутешительный итог которых был всем заранее известен. Во всяком случае, Ирине - уж точно! Распахнув дверь на лоджию, она прислонилась в косяку и закурила тонкую сигаретку с ментолом. Ей понравилась на вокзале изящная пачка с зеленоватым завитком и теперь она вдыхала незнакомый прежде дымок, оценивая тонкий аромат.
Шум квартирного разговора, наложенный на маршевую музыку со смешным рефреном: "Айн-цвай, полицай, драй-фир, бригадир..." отдалился, сглаженный уличными шумами. Дрезден затихал. Далекая оживленная магистраль глухо жужжала, как трансформаторная будка в их школьном дворе. Где-то залаяла собака, басовито гуднуло нечто грузное и мощное, похожее по тембру на морские сигналы. Вспомнилась прошлая поездка на море, последняя ночь перед отъездом. Так же смотрела на звездное небо и курила, погруженная в свои думы. А ведь она была не одна! Голос! Теперь Ирина поняла, почему Безруков сразу показался знакомым. Тогдашний приморский полумрак скрыл детали лица, да они и не говорили почти. Потому в кабинете Карамелина она не соотнесла два впечатления друг с другом.
Вспомнилось горячая надежная рука Виктора, прикосновение его губ к тыльной стороне кисти... Внезапно жаркой волной накрыло желание, чтобы он снова прикоснулся. А если обнял? Гневно тряхнула головой Ермакова, отгоняя глупую мысль - чушь какая! Ни за что бы не согласилась! Сбросила бы руки с плеч и дала пощечину!