Страница 13 из 94
Глава девятая
Валентин. Лена.
-Ты смотри, смотри, Валя, она уже сама ходит! - пинетки цеплялись за ворс ковра, но Лена вела дочурку, крепко вцепившуюся в большие пальцы ее рук.
Чирков не узнавал дочь. За два месяца Машка стала похожа на человека - научилась говорить на своем детском языке, стала передвигаться вертикально.
- Манюнечка у нас умная, большая, скоро бегать начнет. А вот мы повернем сейчас, а вот ножку поднимем, поднимем! Ах, умница ты моя, побежали к папе!
Он протянул ей руки:
- Иди ко мне, сладкая моя, - но дочь тянулась к матери.
- У ты моя девочка, как мы маму любим! А папа, противный, все в командировки ездит, с нами не играет,- жена сюсюкала с дочерью, то и дело озарявшейся открытой улыбкой.
"Вот она, пока маленькая, совсем искренняя, а чем старше, тем меньше правды. Я врал и вру всем, а все встречно - мне", - мысли Чиркова были невеселыми.
С другой стороны, ложь порой лучше... Ирина вчера сказала правду. Зачем? Это было жестоко. Он с болью и обидой вспомнил, как, поднявшись с постели и набросив платье, она посмотрела на голого любовника и презрительно спросила:
- Это всё, что ты мне можешь дать?
- Не понял, - удивился Чирков, - что случилось? Что не так?
Их встречи стали для него символом равновесия. Он старался организовывать жизнь вокруг себя так, чтобы скомпенсировать её дефектность, выстроить баланс. Бесчувственность жены подменял влюбленностями других женщин, невкусную домашнюю еду - обедами в разных ресторанах, интеллектуальный вакуум - общением с Ириной, где черпал спокойствие и поддержку, отсутствующую дома. А тут такое!
- Всё не так! Ты обольщал меня, изображая, будто увлечен мной, намекал, дескать, можешь доставить удовольствие в постели...
- Я никогда этого не говорил!
- Ты намекал, а это больше, чем говорил. И не лги, что за твоими словами о моей неземной красоте не было ничего! Увы, ты бездарен, как любовник и несостоятелен, как мужчина! Что? Я должна четко говорить, чего ожидаю от любовника? Хорош Дон Жуан, который не понимает женщину! Увы, я пополнила собой список твоих побед, как очередная дурёха...
- Ира, все будет в порядке, если бы я только знал...
- Теперь ты знаешь, а я по порядку рассчитываться не намерена! Жалею, что попала в шеренгу соблазненных тобой...
Валентин суетливо одевался, пытаясь убедить ее, что надо продолжить встречи, которые будут теперь просто великолепны, но Ирина словно рассталась с ним. Она говорила отстраненно, спокойно, как с чужим человеком, упоминая Чиркова в третьем лице. Пояснила, что немного жаль этого неплохого, в сущности, парня, которому женщины нужны лишь для удовлетворения собственных потребностей. Равнодушный сибарит, да он никогда и не собирался любить. Он никогда и не скрывал, что хотел соблазнить её, и добился желаемого. А вот она ожидала любви, потому повелась на обман. Что получила? Разочарование. Заслуженно? Да, вполне! За наивность и глупость. Так пусть и он получит то, что заслужил!
Выйдя из общежития на проспект, Ирина последний раз посмотрела Валентину в глаза:
- Я ведь была влюблена в тебя, надеялась на встречное чувство, только поэтому согласилась. Теперь жалею. Ты такой же, как Степа. Разве что, член поменьше. Не провожай меня, - и поднялась в автобус.
Последние слова девушки ранили хладнокровного обычно ловеласа еще больнее. Не о размере, нет. Эффект зависит не от величины органа, а от умения им пользоваться. Да только главным в огорчении оказалось чувство, которое Валентин пропустил, оказывается:
"Была влюблена и разочаровалась, - тупо, как магнитофонную запись, повторял и повторял Чирков последние слова Ирины, глядя ей вослед, - влюблена... Она в меня влюбилась, по настоящему. А я? А я не понял... Кретин! Ей не секс, ей я был нужен!"
Раньше Валентин зачастую и не помнил имени очередной постельной подружки, но с этой - всё оказалось не так. Сначала просто хотелось пополнить впечатления, так сказать, одолеть казацким наскоком симпатичную, ироничную, стройную и недоласканную мужем даму - такие нюансы читаются опытным глазом на раз. Но потом, когда Ирина всего лишь установила дистанцию, но не прогнала, в Чиркове зародился другой интерес!
Эта красивая девушка была необычной. Не такой, как большинство. И разницу эту Чирков ощутил сразу, хотя довольно долго не мог понять, в чём её особенность. Ирина была умной, но такие ему встречались, упрямой "недавайкой" - таких он уже умел обхаживать и укладывать в постель. Валентин сразу понял, что в ней, наподобие острейшей шпаги, таится обострённое чувство собственного достоинства. Ирина излучала опасность, она - совершенно точно - могла разорвать отношения при малейшей попытке панибратства, в ней крылось некое свойство, присущее (с оговоркой, конечно, где в России таких встретишь?) аристократам королевских кровей.
А может, и нечто другое, строгое, невидимое, но ощутимое, отчего Чирков влекло вовсе не к вульгарной самочке, не на разовый перепихон. Он увлёкся ЛИЧНОСТЬЮ, узнал ее, как никого прежде, привык к постоянному присутствию Ирины в его жизни, к участию в делах. С ней хотелось просто быть рядом. Всегда. Она стала ближе чем Лена. Потому-то, когда Ирина согласилась, Валентин в постели постеснялся дать себе волю, не применил особенные интимные ласки, вряд ли известные и привычные ей. Чтобы не спугнуть. И ошибся.
"Это чудовищно нелепо! Да я же вполне мог обойтись без постели. Мало ли баб для секса! Ну, зачем я затеял эту дурацкую игру! Ира, ну, что же ты не сказала, что хочешь классного секса!"
Чирков застонал от обиды, унижения и горя.
- Тебе плохо, Валь? - Законная, постылая жена хотела ему добра, так что отталкивать её не стоило, и он солгал: