Страница 11 из 94
- Он никогда мне не говорил. Я теперь поняла - стеснялся. Понимаешь, мужественность и длинные локоны не сочетаются. Хвостик, еще куда ни шло, но длинные кудри! Локоны! Сколько мускулов не накачай, а суть наружу выйдет. Это смотрится, как фаллос с миленьким, розовым таким, котячьим бантиком.
- Да ладно тебе, член с бантиком! Мне так с длинными волосами мужик симпотнее. Скажи, вы уже покувыркались? Он после Степки-то поинтереснее будет! И зря! Уж я бы своего не упустила. По слухам, мужик ни дня без новой бабы! Приворожить такого...
- Я никогда в очереди не стояла! - отрезала Ирина, протрезвевшая и больно уязвленная в самое сердце:
"Оказаться в общем списке! Одной из сотен! Не ЕДИНСТВЕННОЙ, как мечталось, а очередной! Нет, это не про меня! Уж лучше Ермаков, для него других баб не существует..."
Она порадовалась, что не сглупила, меняя шило на мыло. Теперь осталось дождаться очередного приезда Чиркова.
Глава восьмая
Виктор и Миранда
Вернувшись из Германии и разбросав сырки с йогуртами по своим киоскам, Виктор задумался о будущем. Четыре "Мана" привозили в один присест больше товара, чем успевали реализовать продавцы. После долгих подсчетов остался один вариант - чистые перевозки. Исаак Львович наглядно показал увеличение процента прибыли с удлинением плеча перевозки. Опасения Виктора, что с большими автопредприятиями он не сможет конкурировать, Ландо разбил наглядным примером:
- Витенька, сколько человек у вас в администрации? На сколько машин? То есть, на одну машину приходится ноль целых, две десятых управленческого персонала, так? А у них на двести машин приходится девяносто нахлебников! Вы работаете эффективнее!
Доводы Ландо показались убедительными. Киоски ушли мгновенно, а вот заказы пришлось выпрашивать, уговаривать киосочников же. Первый рейс сделал за собственные деньги, но получил изрядную прибыль. Исаак Львович оказался прав. Вторую и последующие партии оплачивали уже заказчики. После третьего рейса Виктор смог купить в Германии почти новый седельный тягач.
Руководить десятью водителями, да еще самому крутя баранку, стало невозможно. Закупки занимали много времени - выгоднее оказалось прилететь заранее, чтобы подготовить все, и быстро отправить машины. Ходить в рейсы пришлось только в исключительных случаях, заменяя больного водителя. Повысил зарплату, установил премиальные - мужики совсем бросили пить, сами рвались в рейс. С установкой мобильных телефонов в тягачах снялись проблемы со связью, зато начались у него со сном. Звонки водителей поднимали его с постели и злили Миранду. Все чаще Безруков стелил себе отдельно, в большой комнате, на диване. Но такие мелочи не огорчали - бизнес раскручивался! Виктору нравилось развивать дело, как когда-то в детстве нравилось собирать игрушечную железную дорогу.
Он любил работать на перспективу.
***
Миранда зло пнула "Ниву" в красный бок: "Зараза! Заглохнуть посреди пути! И Витька в рейсе! Кто будет заниматься машиной?"
Она открыла капот, следуя правилу - сперва продемонстрировать проблему. Заглянула внутрь. Ничего, кроме запаски, не видно.
"Ладно, ждем. Не зима, чай, постоим снаружи. Только блузочку поправим... Губки - нет, еще не съела... Глазки - на месте..."
Рядом остановился "мерседес". Черный. Вместе с водителем вылез крупный мужчина, лет тридцати пяти, при полном параде - галстук, белая рубашечка, синий костюм. Вальяжно подошел, спросил:
- Проблемы? Заглохла... И не заводится... Посмотри, - прозвучал приказ водителю, затем тон изменился:
- Как такая красивая женщина ездит одна? Вам полагается не только водитель, но и телохранитель, - незначащий треп позволяет деликатно продемонстрировать свой интерес, намекнуть на готовность продолжить знакомство.
- Ой, оставьте, я свое тело хранить умею, - так женщина даёт понять, что не возражает против знакомства, - да и вожу получше многих. Хотя на такой дохлятине ездить - себе дороже, одна морока...
Хорошие знакомые всегда нужны, а этот явно не беден, судя по машине. Миранда такие вещи просекает мгновенно и даже на себя примерить успевает:
"Мне бы такой мерс, да к поселковым девкам прикатить, чтоб совсем сдохнли от зависти! Тогда, на этой паршивке, - красной "Ниве" достается удар кулаком по дверке, - заезжали с Витькой, и то все попадали в обморок. Суки завистливые!"
Воспоминания делают неожиданно глубокий нырок в прошлое. Миранда Безрукова никогда не простит поселковым детского унижения. Никогда! Ее поселок, отрезанный от мира большую часть года весенним или осенним паводком, снежными ли заносами, жил по своим законам. Там рано начинали половую жизнь, лет в четырнадцать, рано рожали, рано старели и умирали от пьянства. Смерть родителей сулила ей детский дом, но дядя, художник из Новосибирска, взял с собой, протолкнул в художественное училище, и устроил в интернат.
А когда она приехала за оставшимися вещами, выяснилось, что их разворовали. В мамкиной комнате жили пришлые, грубо пославшие, куда только хотели. Она, как дура, бегала по всем баракам, выпрашивала хоть фотки, хоть мамкины альбомы, папкины часы с кукушкой и баян, а все смеялись над ней. Тетка Полина, вернув альбом, свысока поучала:
- На, смотри на свою родову, да учись делать выводы. Они от водки сгорели. Так хоть ты не пей! И не будь потаскушкой, как мамашка! Береги честь смолоду, как платье снову!
Миранда тогда не нашлась, что сказать - Полина была права. Ее Жанна уже вышла замуж за Кольку Малышева, и ходила пузатая по закону. Хотя кто не знал, как до этого ее трахали все, кому не лень, да и сейчас, небось, тоже не перешагивают! А вот, поди ж ты, польстился Колька на деньги или на родство. Конечно, Полинка работает учетчицей. Муж ее - бригадир; это ж, при бабках всегда будешь. А сначала Малыш к ней, Миранде, клеился, жениться обещал. Только она не дура, знала - как целку сломает, ищи ветра в поле! Да и кто женится на пятнадцатилетней соплюхе? Это сейчас у нее фигура классная. А тогда - доска, два соска!