Страница 6 из 11
В зале ожидания Мэрисон не собирался размещаться на удобный белый диван, чтобы расслабиться, как делали остальные ожидающие своей очереди. Мизо надеялся: чтение настенных стеллажей отвлечёт его от перебора всех возможных заключений диагноза. "Зачем я читаю эту чушь?" – совершенно не понимая смысла написанного, подумал мальчишка и оглянулся на Рика, стоящего позади.
– Скоро уже наша очередь, – подбадривающе улыбнулся Хэнсон.
На услышанное отреагировали тяжёлым вздохом, то ли от облегчения, то ли от давления из-за волнения в груди и солнечном сплетении.
Из кабинета вышел пожилой человек, что был перед Хэнсонами, и это означало: пришёл их черёд.
– Удачи, – Рик подпихнул мальчонку к кабинету и тот сделал невольный шаг.
Дверь кабинета захлопнулась. Мизо кусал губы; встал, как вкопанный на пороге, словно оценивая опасность. Но возможность убежать у того испарилась с закрытием проёма в стене между многолюдным холлом и пугающим кабинетом, где будешь вывернут наизнанку. Мэрисону ещё первая встреча не понравилась с молодой женщиной, сидящей перед ним. Казалось, она не должна быть опытной в таком-то возрасте: лет тридцати, больше ей не дашь, а оказалось иначе: психотерапевт та ещё мозгоправ.
– Доброе утро, Мизо Хэнсон-Джейл! Располагайся как тебе будет угодно, – на её лице сияла приветливая улыбка, которая вызывала у вошедшего пациента рвотный рефлекс, так как он видел под милой улыбкой дьявольские способности раскусить кого угодно.
Мэрисон лишь хмыкнул в ответ и попятился на дверь, как будто желая вырваться из клетки; всё-таки отступил от двери, присев на замшевую кресло-кушетку. "Сколько мне придётся оставить информации здесь? Надолго ли буду прикован к креслу?". Ответ был очевиден, сеанс предполагается быть долгим, ведь Рик забронировал аж три талона. При этом Хэнсон доплатил, чтобы врач представила информацию только хирургу данной больницы и не вынесла её дальше. Чего только не решают деньги и связи!
Мизо расположил голову на мягкой подушке высокого изголовья шезлонга. Мальчик старался не смотреть на врача, поэтому его взор устремился на коричневый потолок, ища на нём хоть какую-то интересную деталь для испепеления её взглядом. Нашёл – люстра с двенадцатью конусными плафонами светло кофейного цвета. Наверняка, на оформление кабинета вложено не мало денежных средств.
– А ты изменился с нашей последней встречи, по крайней мере внешне, – заметила врач.
Оливия Стэрн хорошо запомнила мальчугана с предшествующей встречи не только по его печальной истории и тяжёлому состоянию в столь раннем возрасте, а и внешнему виду. Не так часто удавалось встретить среди клиентов наполовину корейца, наполовину американца, в образе которого нельзя предугадать чьи корни всё-таки выделяются. Светлые волосы, голубые глаза, словно лагуна безбрежная, – явно не от матери кореянки. Исключительным был невысокий рост и слегка узкие глаза. Неземная красота за которой бегает большинство к пластических хирургам!
– Ты подстригся, и, стоит отметить, тебе идёт, пускай и гетерохромия волос всё больше заметна, – Оливия углядела внимательное изучение пареньком деталей потолочины, на что неодобрительно покачала головой. Во всяком случае Мизо не заметил критикующего жеста.
– Надеюсь волосы не побелеют окончательно, – пожал плечами Мизо. В детском голосе почувствовалась нотка равнодушия. Побелевшая прядь волос не столь волновала, сколь другие вещи, например, галлюцинации, потеря памяти и рассудка.
Врач не спешила переходить к важным вещам. Видимо, она списала немногословие на замкнутость своего маленького пациента.
– Твой день рождения был совсем недавно. Как отпраздновали? Ты поладил с мистером Хэнсоном и его сыном? – Оливия предполагала о возможных ссорах Мизо и Кэрола, ибо знакома со строптивым характером подростка и даже ей не хотелось пересекаться с Кэром.
– Мы скромно посидели в этот день вдвоём, потому что его старший сын уехал в другой штат. Да, мы поладили, – сухо ответил Мизо и, не выдержав утомительного состояния лёжа, поднялся с элитного кресла-лежака.
Оливия достала папку с картинками для тематического апперцептивного теста, однако не спешила впускать их в дело. У женщины накопилось много вопросов с последней встречи.
– Что тебя беспокоило в течение двух месяцев и беспокоит ли что-то до сих пор?
– Я пропил курс таблеток, и бессонница ушла. Пришлось смириться и с утратой, – парень начал ходить по кабинету медленными тихими шагами. Руки проскользнули в карманы чёрных брюк, скрыв с обозрения шрамы на ладонях – единственные следы, оставившее демоном при излечении мальчишки. Фэдерид не убрал их специально: нужно помнить тот день, не забывать, что опасность на каждом шагу, ведь за Мизо следят и демоны, и люди из группировки секретной лаборатории. Для Фэдерида было одно воспоминание, связанное с шрамами, а у Мэрисона другое: маленькие камни, раскиданные по дороге возле вот-вот вспыхнувшей машины, обеспечат ему точку опоры – надежда только на них; цепляясь за серый асфальт и каменистые выступы, кровь из ладоней растекалась всё больше с каждым захватом.
Оливия встала с рабочего места и подошла к пареньку.
– Не желаешь чего-нибудь перекусить?
– Я бы не от-отказался от стакана воды…, – тихо проговорил Мэрисон. Язык начал заплетаться из-за приближения врача, а горло пересохло, требуя глотка жидкости.
– Держи, – Оливия протянула стакан воды Мизо.
Нарушение личного пространства вынуждало Мэрисона выходить из зоны дискомфорта и начинать раскрываться. Чем дольше он будет тянуть, тем дольше будет находиться тут.
– Спасибо, – поблагодарил парень и сделал жадный глоток тёплой воды, – таблетки помогли только от этого. К сожалению, у меня замечаются другие симптомы – галлюцинации и отключение сознания на какое-то время.
– А теперь подробнее, – заинтересованно протараторила психиатр и присела обратно на свое место, обхватив ладонями горячую кружку кофе.
По ней видно было: женщина не выспалась, этому свидетельствовали синяки под глазами и не до конца выглаженная рубашка. На той встрече не было ни стрелки, ни помятости на ткани, ни один волосок не торчал из пучка темноволосой особы. Сообщение об осложнении симптомов сразу пробудили сонную Оливию, раньше, чем она отпила крепкий кофе.
– В первый день мне показалось, абы я взглядом создал трещины на стенах собственной комнаты. В тот момент начал мучить взрослый мужской голос в голове.
– Он напоминает тебе голос отчима?
Мизо опустошил пластмассовый стаканчик и выбросил в урну. Почему-то язык не поворачивался продолжить рассказ. В мыслях Мизо прямо сейчас возник голос Фэдерида, внушающий остановиться: «Мизо, ты всё не так понял. Выслушай всё-таки меня прежде, чем твоё доверие врачу повлечёт за собой проблемы», – Рид так и не успел рассказать мальчонке о том, кто он и что произошло в недавнем происшествии на шоссе. Мальчик отмахнулся рукой, словно от мухи, ответив:
– Нет, то был незнакомый голос. Я никогда не встречал человека с таким пугающим голосом, даже не уверен человеческий ли он. Совсем недавно у меня возникло чувство, как будто вечно говорящее что-то мне существо завладело моим телом, потому ничего не помню.
Оливия перебила паренька:
– Этот голос пробуждает в тебе агрессию? Заставляет что-то сделать или только мешает? – спросила она, отодвинув папку с тестами, которые хотела провести ранее. Смысл повторно их делать, после таких новостей?
Последний вопрос сопровождался долгим молчанием, настала гробовая тишина. Мисс Стэрн ожидала ответов. Если бы она знала, что происходило сейчас в голове у паренька, то не издала бы ни звука и продолжила ждать. Из уст раздался тихий кашель, притягивающий внимание, – затишье средь белых стен перебито. Оливия потыкала экран наручных часов с нежно-розоватой обводочкой; та явно не хотела тянуть с приёмом, какой бы серьёзной не являлась ситуация в сознании её подопечного. Мальчик не отвечал. Безмолвие вновь растеклось в маленьком пространстве, оно пронизывало каждую нервную клеточку психотерапевта.