Звезды в лесу

Проснулся Сарафир часа за два до рассвета. Было необыкновенно холодно, между деревьями струился промозглый туман. Костер давно погас, пепел лежал холодный и отсыревший. Заглянув в мешочек, Сарафир обнаружил там мясо. С легким удивлением взглянул на укутанного в свои крылья крепко спящего ангела.

Пока Сарафир завтракал остатками вчерашнего зайца, солнце окрасило в розовый редкие облака. Между деревьями было слишком сыро, поэтому он вышел на дорожку и сидел на упавшем дереве в полуметре от коричневой вытоптанной полоски, уходящей за деревья на повороте, и смотрел на бледно-голубое небо. Едва облака порозовели, у пепелища костра в нескольких метрах за спиной Сарафира, зашевелился ангел. Сарафир не спешил, у него вся жизнь была впереди. Он не спеша отрывал куски мяса и глубоко дышал новыми для него утренними лесными запахами. Птицы орали неумолкно. На соседнем дереве стучал дятел. Пахло сыростью, листьями и землей. Ангел подошел и сел рядом.

- Доброе утро, - сказал он, не особо надеясь на вежливый ответ.

- Я был уверен, что ты стащишь у меня зайца, пока я буду спать, - заметил Сарафир.

Ангел посмотрел на него.

- Боялся, что я проснусь? Или думал, что если будешь хорошо себя вести, я буду с тобой носиться?

Ангел молча смотрел на него. Сарафир заинтересованно посмотрел в ответ.

- Я не ем мяса, - в полголоса сказал ангел.

Холодные глаза Сарафира расширились от удивления.

- Вегетарианец?

- Нет. Мы вообще не едим мяса.

- Ангелы не едят мяса? Что это за принципы такие дурацкие? Как же вы летаете?

- Это не принципы. Мы не всеядные. Мы питаемся растительной пищей, как лошади. В основном плодами и корнями. В голодное время можем есть яйца или пить молоко, но немного - это тяжело для желудка. А при чем здесь «летаете»?

- Ну, вам же крыльями махать надо. Это ведь тяжело. Никогда не видел травоядных птиц.

- Зерно и орехи очень питательные!.. Так, хватит про еду! Я голодный, как не знаю что! - нахмурил светлые брови ангел.

- Там я видел фундук, - показал Сарафир и встал.

- Он еще зеленый, - ответил ангел и тоже встал.

Сарафир сложил пустой мешочек, откинул длинную полу верхней одежды и засунул его за пояс черных свободных штанов. Ангел заметил несколько ремней, перетягивавших ноги усита, и державшие многочисленные ножи - метательные, кинжалы, боевые, месяцеобразные для обдирания кожи и пару таких, предназначения которых Илатони не знал. Если бы Илатони не увидел их собственными глазами, он ни за что не поверил бы в наличие такого тяжелого вооружения у одного живого существа, не являющегося драконом. Тем более одежда усита, имея при этом вид достаточно прилегающий к телу и уж ни в коем случае не мешковатый или даже свободный, так успешно скрывала весь этот острый металл, что пока усит не откинул злополучную полу, выглядел он минимум раз в пятьдесят безопаснее. Илатони почувствовал, как по конечностям разливается ледяное чувство страха.

- Зачем тебе столько оружия? - осторожно спросил ангел.

- Так положено. Все нужно ,- коротко ответил Сарафир.

Только что он обнаружил, что ему неприятно, когда ему задают вопросы, прямо или косвенно касающиеся его профессии. Будто спрашивали о чем-то слишком личном.

Ангел этого явно не понял.

- А ты животных убивал?

- Убивал.

- А говорящих убивал?

- Говорящих животных?!

- Нет, не животных…

- Нет.

- А можешь? - не отставал ангел.

- Нас учили, - потом Сарафир посмотрел на ангела, - Да, могу.

- А зачем вас учили этому? - не понял тонкого намека ангел и продолжил допрос.

- Чтоб убивать, - удивленный глупым вопросом ответил Сарафир.

- Но зачем? Вы ведь Резниками становитесь. А Резники только животных режут!

Сарафир помолчал секунду. То, что сказал ангел, задело какие-то глубокие струны его тайной, до этого момента неизвестной даже ему самому, тоски. Струны отозвались тихой печалью, отчаянием, безысходностью - болью.

- Мы не все становимся Резниками. Нас ведь больше, чем необходимо Резников. Некоторые становятся наемными воинами, или наемными убийцами, или охотниками. Резником становится тот, кто быстрее всех всему научился, это считается привилегией.

- Воинами становятся? - удивился ангел. - Уситы воюют?

- Оседлые нет. А вот кочевые вполне.

- Я никогда не видел кочевых…

- На севере их много. Там и таких, как я рождается намного больше. Вот и воюют.

Ангел молча смотрел на спокойного усита. Своей почти детской проницательной душой он разглядел за этим спокойствием равнодушие. Равнодушие не просто к чужой боли. Оно рождалось из равнодушия к своей. Уситу были безразличны не только чужие жизни, сколько своя.

- А ты воевать хочешь? Не хочешь Резником становиться? - осторожно спросил он, понимая, что сейчас за это получит по голове.

Сарафир остановился. Эта мелкота вообще обалдела, что ли?!

- Я не понял, ты чего за мной идешь? Горы в другой стороне!

Ангел заморгал.

- Тебе туда!

- Я не хочу в горы, - нашел слабый аргумент ангел.

- Хочешь, просто еще не знаешь об этом! - убедительно контраргументировал Сарафир.

- Там опасно!

- О… а здесь как опасно… - Сарафир потянулся к ножу.

Ангел сделал пару шагов назад, рефлекторно приоткрыв крылья.

- Значит я прав, что ты не хочешь быть Резником?

Вот тут у Сарафира и закончилось терпение.

Он одним движением схватил ангела за крыло и подтащил к себе, вторую руку сжав в кулак, замахиваясь от плеча, попытался снести ангелу голову. Приспособленность к полету обязывает иметь хорошую реакцию. Невольно взвизгнув, ангел увернулся от кулака (тем самым выдрав свое крыло из руки Сарафира, оставив несколько перьев между его пальцами) и отскочил сразу на безопасное расстояние.