Нулевой километр

- Неместный?

- Так заметно? — вскидываю бровь, улыбаясь в ответ барменше в дурацком синем комбинезоне, больше напоминающем робу автослесаря, и продолжаю неторопливо размешивать сахар в ароматном эспрессо.

Странный подход к оформлению и не менее удивительный выбор униформы, словно раньше здесь был вместительный бокс и хозяин решил не тратить время на расчистку помещения: гаечные ключи развесил на серых стенах в качестве украшений, прохудившиеся покрышки хаотично разбросал по залу, а в самом центре попытался изобразить что-то вроде бронзового знака, надпись на котором при таком освещении разглядеть нереально.

- Местные не пьют у нас кофе в первом часу ночи. Предпочитают напитки погорячее, — бросает тряпку под стойку и, пользуясь минутным перерывом в наплыве покупателей, подпирает подбородок рукой. – А ты уже третью чашку заказываешь, хотя у нас сегодня акция на шоты: Хиросима, зеленый мексиканец и рыжая собака. Рискнешь?

– Что-то не хочется, – вру, пряча улыбку за поднесенной к губам чашкой, и внимательно изучаю ее лицо: голубые глаза, тонкие губы и милая родинка на щеке.

– Так откуда ты? Подожди, дай угадаю, — прикладывает указательный палец к острому кончику носа и пару секунд разглядывает лампу над моей головой, — Питер?

- Почти…

- Значит, Москва! — девушка хлопает в ладоши и на мгновение оставляет меня в одиночестве.

Впрочем, вокруг так много людей, что об уединении можно и не мечтать: звенят рюмками, громко о чем-то спорят, смеются и во все горло подпевают музыке, совсем не попадая в такт. Наверное, стоило остаться дома, подальше от искушения разбавить кровь спиртным или ввязаться в драку с байкерами, которым явно пришелся не по душе цвет моего рабочего автомобиля. И поближе к соблазну пустить свою жизнь под откос, ведь, как оказалось, расстояние облегчение не приносит. Щербакова стоит у меня перед глазами в своем легком платьице, с блеском на манящих пухлых губах и собранными на макушке завитушками. Соблазнительная в этой своей недоступности, ведь сводить меня с ума после моей грубости она явно больше не собирается.

– Ну, и какими судьбами? – зато барменша не против – укладывает свою небольшую грудь на полированное дерево, и подается вперед, нашептывая свой вопрос мне на ухо. – Что такой симпатичный москвич забыл в нашей дыре? Только не говори, что ты известный фотограф и отправился в захолустье на поиски свежих лиц.

– И не думал, – смеюсь, радуясь уже тому, что от этой женщины пахнет ванилью, и жадно тянуть ноздрями воздух, мне вовсе не хочется, и достаю сигареты, кивая в знак благодарности за поставленную передо мной пепельницу. – Я водитель. Привез одну очень важную шишку для решения не менее важной проблемы.

И меня вряд ли можно уличить во лжи: важности Щербаковой не занимать.

– Вот и отлично. Тем более что с приличными женщинами у нас здесь явная проблема. Увидишь, минут через двадцать они начнут обменивать свои застиранные бюстгальтеры на бутылку дешевого шампанского, – произносит вполне серьезно, и тычет пальцем вверх, аккурат на табло с заманчивым спецпредложением.

– Я Марина, – по-мужски протягивает ладонь и уверенно отвечает на рукопожатие. – Единственная, кто покидает это место вместе со своим бельем.

Наверняка однотонным и наглухо закрытым. Никаких кружев, невесомых, почти не скрывающих вершины сосков, что прячет под одеждой моя "невеста". Впрочем, может, мне просто повезло и, прижимая к себе горящую от желания девушку, я лицезрел ее лучший комплект белья?

– Почему «Нулевой километр», – интересуюсь, наблюдая за тем, как Марина принимает очередной заказ, и гоню прочь воспоминания о том чертовом утре.

– Очередная блажь владельца. Решил создать место, с которого будет начинать ночная жизнь горожан. Сейчас они опустошат наши запасы спиртного и разойдутся по клубам, так что часам к трем, здесь почти никого не останется. Разве что парни в косухах – их в приличные заведения не пускают.

– Буйные?

– Не то слово. Непременно что-то ломают. Может быть, и тебе что-нибудь смешать? -  девушка наполняет шейкер напитками и принимается лихо крутить его в руках.

– Я за рулем, – отказываюсь и устало разминаю шею, жалея, что не догадался снять номер в гостинице и позволить себе отвлечься.

– Я могу и безалкогольный. У меня много талантов, – кокетливо хлопает ресницами и возвращает посетителю сдачу.

 – К примеру, я неплохой гид, – закусывает губу, сверкнув глазами при виде хороших чаевых, и прячет деньги в нагрудный карман. – Если, конечно, ты еще не успел изучить наш городок вдоль и поперек.

Может быть, вот он выход? Спустить пар с этой брюнеткой, что отмахивается от клиента, ожидая моего ответа? Стянуть с нее эту чертову робу и перебить цветочный аромат Юлиных духов запахом ванили, табака и алкоголя, что наверняка прочно въелся в черную косу моей новой знакомой? Целовать, не опасаясь, что ее разгневанный любовник отвесит мне пинок под зад, оставив без достойного заработка и каких бы то ни было перспектив?

– Бутылку вина поприличней, – слышу прежде, чем успеваю согласиться, и вполне различимо ругаюсь себе под нос: янтарь, ягоды, шелк кудрей и голос, пускающий ток по телу. Она даже здесь до меня добралась.

Глава 31

Это ревность. То самое чувство, о котором говорила Снежана, прокручивая тонкую ножку заляпанного фужера.

- Кофе? — и скрывать ее с непривычки настолько трудно, что лишь благодаря громкой музыке и плохому освещению мое недовольство не виснет между нами непреодолимой стеной. Растворяется в децибелах посредственных мелодий и лишь на мгновение оседает еле заметным румянцем на щеках.

- Ты шутишь? Единственный выходной, а ты пьешь эспрессо?

Не водку. Не кислое пиво, наполовину заполняющее бокал белой тяжелой пеной, не виски, что здесь так любят мешать с кока-колой… Кофе, заставляющий его сохранять трезвость ума, а меня медленно вязнуть в собственном безумии и разбиваясь на миллиард крохотных атомов стекать непонятной субстанцией к фирменным ботинкам сорок третьего размера — в вопросах обуви он явно не привык экономить.

- До чего же ты правильный, Бирюков, — веду по его щеке острым красным ноготком и намеренно как можно ближе льну к такой же алой рубашке. - Аж тошно.

Чтобы барменша знала, что девушка в синем коктейльном платье не прочь увести у нее из-под носа легкую добычу… Чтобы стерла с лица самодовольную ухмылку и, наконец, спрятала в кассе мою измятую купюру… Да что уж там! Чтобы выбросила из своей головы мысли о его покорении и перестала оттягивать ниже свою простенькую майку, выставляя напоказ не слишком-то уж впечатляющую грудь. Я пьяна, немного, но даже этого хватает, чтобы напрочь отключить мой мозг:

- Официантку клеишь?

- А ты следишь?

Да.

- Нет, — смеюсь, упиваясь нежностью фланелевой ткани под моими пальцами, и, позабыв о приличиях, едва не прикладываюсь к узкому зеленому горлышку, в надежде смочить внезапно пересохшее горло. – Дай-ка бокал!

Меня к нему тянет. Неодимовым магнитом, сопротивляться которому не сможет даже кусок низкопробного золота. Тянет настолько, что на тонком запястье моей болтливой подруги наверняка красуются красноречивые отметины, а на неприличной, кричащей о доступности своей обладательницы, юбке Астафьевой еще благоухают нотки виноградного букета.

– Потанцуй со мной, – бросаю первое, что приходит на ум и, если быть честной, отчаянно боюсь очередного отказа. Тем более что прыткая барменша, лихо управившаяся с моей просьбой, не нашла другого места, чтобы натереть пепельницы несвежим полотенцем.

Интересуюсь так просто, что не успеваю обдумать сорвавшиеся с языка слова. Так тяжело, что в ожидании ответа я с трудом вскарабкиваюсь на высокий стул.

***

Максим

Она другая. Гремучая смесь из порочной любовницы олигарха, что игриво прикусывает губу, продолжая невесомо вести пальцем по моему плечу, и простой провинциальной девчонки, краснеющей от собственного нахальства.