Страница 16 из 140
Идвар качнулся на неё, угрожающе приблизился, взял за локти и прошептал в лицо:
– Вы не в себе.
– За отца обидно? – Она скривилась от боли в локтях, как впились его пальцы, но всё равно глядела с вызовом, глаза в глаза. – Вы с подобострастием относитесь к нему, вы его боитесь... Мне вас жаль, что вы никогда не знали любви отца, и никогда не узнаете её...
– Что вы в этом понимаете... – Он оттолкнул её от себя одними пальцами, опустил голову, и Аэлла вообще перестала различать его лицо, отвернулась, растирая больные локти. Идвар заметил это и прошептал: – Извините, если я сделал вам больно...
– Да что там! Мне пора привыкать к боли, я ведь скоро увижу вашего короля... Пытки у вас в почёте? – Идвар поднял голову и посмотрел на княжну в упор. – Лучше сразу меня убейте... – прошептала Аэлла еле слышно.
Смотрела ему в лицо, видя только тёмные глаза в тёмных глазницах, тени вместо губ, носа... Он тогда целовал её, и этот поцелуй теперь казался таким нереально далёким, в другой жизни, может быть, во сне... И после этого поцелуя она поняла тогда, что влюбилась... Влюбилась в Мирона... Шутка?
Может быть, поэтому она и раздражалась сейчас на него?
На щёку капнула первая капля дождя, и Аэлла вздрогнула, как от удара. Вторая ударила по лбу и покатилась вниз, до брови. Девушка тряхнула головой, сбрасывая её на щёку.
Мирон закинул голову, глядя на тучи. Дождь ударил сильнее, забарабанил по листьям цветов на балконе, крышам, по ним двоим, не разбирая, заливая одновременно и княжну Райрона и Мирона Мирополя.
Идвар смотрел на неё, моргая, сбрасывая тяжёлые капли с ресниц, щурил глаза. Дождь был громким, и ему пришлось повысить голос, почти закричать:
– Нельзя, вы заболеете!.. – Попытался взять за локоть, но Аэлла отстранилась, она стояла, обнимая сама себя за плечи, и мокрые, выбившиеся, прядки волос прилипли к щекам. – Пойдёмте!
– Идите! – прокричала она в ответ, давая понять, что не сдвинется с места, упрямо глядела, борясь с дождём.
Идвар обнял её вдруг за плечи и мягко впереди себя втолкнул в помещение, в тепло и свет замка. Крутанулся и снова обнял, прижимая к груди, к мокрой рубашке. Дождь был ночным, холодным, и через момент у них двоих начали стучать зубы.
– Я... Я пр-ровожу вас... – Он глядел сверху в её мокрые глаза. Аэлла повела головой отрицательно.
– Не надо...
– П-почему?..
– Здесь... рядом... комната... А-айрила... – Аэлла дёрнула дрожащим подбородком.
Да, это был лучший вариант, там должно быть чисто, есть постель и камин. Она не будет сегодня возвращаться к себе. Но стояла пока, не шелохнувшись, смотрела в лицо Мирона. Мокрые волосы облепили лоб, шею, тяжело лежали на воротнике белой рубашки.
Он был так близко, как в прошлый раз. И на этот раз, как и тогда, он наклонился и поцеловал её в губы, осторожно и нежно, так нежно, как только это можно было сделать дрожащими губами.
Всё так же, обнимаясь, они вошли в чужую комнату, зажгли свечи и нашли кровать. Бросив на пол мокрую одежду, долго лежали под одним одеялом, тесно-тесно прижавшись друг к другу. Не говорили ни слова, пока не согрелись. И Аэлла не думала ни о чём, кроме опьяняющего её дурмана нереальности происходящего. Со страхом и непонятным возбуждением чувствовала прикосновение чужой кожи к себе, мужской кожи, горячей, пугающей.
Идвар шептал ей в ухо:
– Я только зашёл, я только увидел... Это было что-то, скажи кому – не поверит... Как наваждение, как безумие... – Аэлла лежала на его плече, подтянув к груди колени, и Мирон обнимал её второй рукой, прижимая к себе, говорил, говорил в ухо: – Прости меня... Я сделал больно, хватал за плечи... - Аэлла еле заметно повела подбородком, прикрыла глаза. – Я не должен был... Как я вообще мог?..
И стал вдруг целовать её лицо, целовал губы, лоб, виски, глаза, быстро, аккуратно, нежно. Аэлла откинулась назад, прижалась лопатками к кровати, чувствуя, как жар разливается по телу. Так и лежала с закрытыми глазами, впитывая даже мимолётное касание мужских губ каждой клеточкой тела. Мокрые волосы холодили спину, всё ещё связывая с реальностью.
– Я люблю тебя... Ты слышишь меня?.. Люблю тебя, Аэлла... – Он говорил ей то, в чём даже сам себе боялся признаться. Ласкал, целовал её шею, грудь, руки, целовал дрожащие тонкие пальцы и шептал: - Люблю... Люблю... Люблю...
Замер, и Аэлла открыла глаза, глядя опьянённым взглядом.
– Ты позволишь?..
Он просил у неё разрешения, спрашивал её желания, глядя в самую душу. Она качнула головой и коснулась пальцами дрожащих его губ.
– Почему ты дрожишь?..
Он помедлил с ответом.
– Боюсь...
– Чего?..
– Не поймёшь всё равно...
– Попробую...
Он опять помедлил с ответом, прижался щекой к её щеке, шепнул чуть слышно:
– С чужой проще...
А только такие и были у него, чужие, нелюбимые, те, с которыми он был, не задумываясь, с безразличием, и всё получалось так, как надо. А здесь был страх, страх сделать ошибку, сделать больно, вообще не суметь...