Всё, что захочешь.

Пари.

Прос­нулся я ут­ром ра­но – бу­диль­ник обе­щал по­буд­ку толь­ко че­рез пол­ча­са. Всю ночь я пло­хо спал, во­рочал­ся во сне с бо­ку на бок и сбил прос­ты­ню, че­го за мной уже дав­но не наб­лю­далось; ма­ма да­же за­вяз­ки на мои прос­тынки пе­рес­та­ла при­шивать, ре­бён­ком я скру­чивал их под со­бой в ту­гой узел. По­хоже, что ска­зыва­лось моё ди­кое вол­не­ние – всё же пер­вый ра­бочий день. Во­об­ще, все ок­ру­жа­ющие счи­та­ют, что у ме­ня же­лез­ные нер­вы и что та­кое вол­не­ние, я знать не знаю и да­же не слы­хивал ни­ког­да об этом. На са­мом де­ле это не так. Прос­то, ког­да я вол­ну­юсь, то на ме­ня на­пада­ет за­тяж­ной сту­пор, ли­цо ста­новит­ся как неп­ро­ница­емая мас­ка, а ес­ли у ме­ня ещё и жвач­ка во рту, то я ей от­вра­титель­но чав­каю. Соз­да­ёт­ся впе­чат­ле­ние, что мне на всё нас­рать с Пи­зан­ской баш­ни. Фи­зия у ме­ня при этом со­вер­шенно нап­ле­ватель­ская. Это прос­то бе­сит мою ма­му. Ког­да она на ме­ня орёт, то я ещё и зе­вать на­чинаю так, что ску­лы вы­вора­чива­ет (ви­димо, за­щит­ная ре­ак­ция та­кая) и ту­пею бук­валь­но на гла­зах. Мать тут же вы­ходит из се­бя и во­пит про мой по­фигизм, об­зы­вая ме­ня ужас­ным эго­ис­том. Ти­па, я её не жа­лею и люб­лю толь­ко се­бя. Но мне её очень жал­ко, вот чес­тно, я же её люб­лю, толь­ко это сов­сем не от­ра­жа­ет­ся на мо­ей фи­зи­оно­мии. Вот ка­кие те­лод­ви­жения нуж­но со­вер­шить, что­бы ма­ма по­чувс­тво­вала мою сы­новью лю­бовь? Ког­да скан­дал дос­ти­га­ет сво­его пи­ка, она са­дит­ся и пла­чет. И тог­да я на­чинаю то­же пла­кать: мне жал­ко нас обо­их. Ма­ма пос­те­пен­но ус­по­ка­ива­ет­ся и го­ворит, что раз я ещё умею пла­кать, то не всё по­теря­но. Це­лу­ет ме­ня в ма­куш­ку и на­зыва­ет доб­рым маль­чи­ком. Вот где ло­гика? Так и пой­ми этих жен­щин. Раз в ме­сяц у нас слу­ча­ет­ся та­кой вып­леск эмо­ций, и все­го-то из-за ерун­ды: ма­ма тер­петь не мо­жет мои но­шеные тру­сы и нос­ки, ко­торые я сбра­сываю под кро­вать, ну, по­лотен­це мо­гу на пол бро­сить пос­ле то­го, как выт­русь пос­ле ду­ша, ещё кро­вать уби­рать не люб­лю. Ма­муля всё это на­зыва­ет сра­чем и сви­нар­ни­ком. Ка­кая ей раз­ни­ца? Ком­на­та ведь моя, мне её иде­аль­ный по­рядок, за ко­торый она бо­рет­ся с ма­ни­акаль­ным упорс­твом, на фиг не ну­жен. Ког­да за­хочу, тог­да и убе­ру. Мать вот так по­шумит-по­шумит, а по­том в до­ме ти­хо, мир­но и спо­кой­но. До сле­ду­юще­го ра­за. Вы толь­ко не ду­май­те, что я не­ряха и плак­са. Нет. Прос­то я не ви­жу не­об­хо­димос­ти уби­рать­ся каж­дую суб­бо­ту, дос­та­точ­но и од­но­го ра­за в ме­сяц, а пла­кать я мо­гу толь­ко при ма­ме. И то, от бе­зыс­ходнос­ти. Она ищет во мне опо­ру, ко­торую ей не дал мой отец. Они дав­но раз­ве­лись. Па­поч­ку я не ви­дел с се­ми лет. Лет на де­сять он про ме­ня во­об­ще за­был. А на день мо­его во­сем­надца­тиле­тия вдруг вспом­нил и поз­во­нил поз­дра­вить. С ка­кого ду­ба он рух­нул? Я ска­зал в труб­ку «спа­сибо», вы­мучен­но по­мычал, при­нимая стан­дар­тные по­жела­ния о счастье в лич­ной жиз­ни и здо­ровье (где он был, ког­да мне тре­бова­лось не­дешё­вое ле­чение?), и мыс­ленно пос­лал его на хер. Как вы пом­ни­те, я вос­пи­тан­ный; вслух от­пра­вить ро­дите­ля в ин­те­рес­ное пу­тешес­твие мне не поз­во­лила так­тичность, впи­тан­ная с мо­локом мо­ей ма­мы. Боль­ше па­паня ме­ня не бес­по­ко­ил.

Так, уже семь ча­сов. Под­ни­мать­ся по­ра.

В ком­на­ту заг­ля­нула ма­муля.

- Ты вста­ёшь?

- Да.

Я рез­во под­ско­чил и уви­дел на сту­ле выг­ла­жен­ную ру­баш­ку и оту­тюжен­ные по стрел­кам брю­ки. Вот ког­да мать всё ус­пе­ва­ет? Вро­де заг­ля­нешь к ней в ком­на­ту, си­дит за но­утом в ин­терне­те. С под­ру­гами пе­репи­сыва­ет­ся. Соз­да­ёт­ся впе­чат­ле­ние, что она веч­но в ине­те ви­сит. И в то же вре­мя жрач­ка на кух­не всег­да есть, бельё пос­ти­рано, ба­буш­ка на­кор­мле­на, и да­же цве­ты по­литы. Ма­ма с эти­ми цве­тами но­сит­ся, как чок­ну­тая, од­них фи­алок у неё гор­шков шесть.

- Пос­тель зас­те­ли.

- Щас, - тя­ну я. Вот на фи­га её зас­ти­лать? Всё рав­но ведь ве­чером раз­би­рать.

- Ты что бу­дешь? – на кух­не гре­мят та­рел­ки. – Ом­лет или я­ич­ни­цу?

- Ом­лет, - от­ве­чаю. За­чем спра­шивать? Зна­ет же, что я ом­лет люб­лю. И так каж­дое ут­ро. На­вер­ное, это у неё та­кой се­мей­ный ри­ту­ал.

Умы­ва­юсь и иду за стол, по­тяги­ва­ясь на хо­ду. Ма­ма смот­рит на ме­ня тем взгля­дом, ко­торый я рас­це­ниваю как лю­бящий, в нём жен­ская за­ин­те­ресо­ван­ность. Сей­час она ска­жет: «Ка­кой же ты боль­шой у ме­ня вы­рос».

- Ка­кой же ты боль­шой у ме­ня вы­рос! – мок­рые ру­ки об­ни­ма­ют ме­ня за бо­ка.

- Ма, всё, хва­тит тво­их неж­ностей. Да­вай зав­трак.

Са­жусь за стол. Ма­муля ста­вит пе­редо мной та­рел­ку. Смот­рит. Ну, да. В тру­сах я си­жу, сто­як ут­ренний ещё не пол­ностью опал. А что та­кого? Ин­те­рес­но, она и се­год­ня не удер­жится от нра­во­уче­ний?

- Шта­ны бы на­дел. Хо­дишь тут в тру­сах, всё хо­зяй­ство своё вы­пятил. - Не удер­жа­лась всё-та­ки.

- Ма, у ме­ня всё прик­ры­то. Не зу­ди.

Быс­тро жую свой зав­трак и бе­гу оде­вать­ся. Шеф вче­ра нед­вусмыс­ленно на­мек­нул, что опаз­ды­вать не сле­ду­ет.

- Ма, за­вяжи мне гал­стук, по­жалуй­ста!

Сло­во «по­жалуй­ста» и при­лага­юща­яся к не­му улыб­ка дей­ству­ют ма­гичес­ки.

- Кра­сивый… - слы­шу за сво­ей спи­ной, спус­ка­ясь по лес­тни­це. Лю­бит ме­ня ма­муля, лю­бит.

На ра­боту я при­шёл да­же рань­ше. На це­лых де­сять ми­нут. Вклю­чил комп, пос­мотрел бу­маги на сто­ле. Мне их на­печа­тать – раз плю­нуть. Схо­дил в от­дел кад­ров, рас­пи­сал­ся в при­казе. По­том за­шёл в кан­це­лярию поз­на­комить­ся с да­мами. Тё­тень­ки, по­хоже, об­ра­дова­лись, что у них в кол­лекти­ве по­явил­ся мо­лодой и прив­ле­катель­ный юно­ша. Я очень ми­ло им улы­бал­ся и пон­ра­вил­ся с пер­во­го за­хода. Это бы­ло вид­но не­во­ору­жён­ным взгля­дом. За­бот­ли­вые да­моч­ки тут же да­ли мне со­вет не сер­дить ше­фа, а то он че­ловек вспыль­чи­вый. Они ода­рили ме­ня фир­менны­ми блан­ка­ми ком­па­нии для пи­сем, и я по­бежал на своё ра­бочее мес­то.

Во­семь. Босс ска­зал, что­бы с ут­ра у не­го на сто­ле был ко­фе. Толь­ко где он? Элек­три­чес­кий чай­ник я на­шёл и вот­кнул вил­ку в ро­зет­ку. По­том по­ковы­рял­ся в тум­бочке и вы­тянул бан­ку рас­тво­римо­го ко­фе. Там же об­на­ружи­лась и са­хар­ни­ца. Круж­ка, сто­ящая на тум­бочке, ви­димо, пред­назна­чалась для на­чаль­ства. Я быс­тро на­лил ко­фе и тол­кнул ди­рек­тор­скую дверь.

- Доб­рое ут­ро! Ваш ко­фе.

- Да­вай сю­да.

Шеф уже си­дел за сто­лом, об­ло­жен­ный со всех сто­рон бу­мага­ми. Я по­дошёл и про­тянул ему чаш­ку с го­рячим на­пит­ком.

- Фу, - про­вор­чал он, от­хлеб­нув ко­фе. – Ты за­чем са­хар по­ложил?

- А не на­до?

- За­пом­ни, я ко­фе пью без са­хара.

- Угу, - про­бур­чал я. А вче­ра нель­зя бы­ло об этом ска­зать?

- Го­вори внят­но, ког­да раз­го­вари­ва­ешь со стар­ши­ми. Что ты там се­бе под нос ле­печешь?

Так. До­ма лек­ции поч­ти каж­дый день, те­перь и тут.

- Хо­рошо, Ми­ха­ил Алек­се­евич.

Спо­кой­ствие, толь­ко спо­кой­ствие.

- Пись­ма рас­пе­чата­ешь, при­несёшь мне на под­пись в де­сять ча­сов. Вмес­те с ни­ми и то, что те­бе под­ки­нут. По­том всё за­регис­три­ру­ешь в кан­це­лярии. Ад­ресные они на от­прав­ку за­берут, а фак­си­миль­ные отош­лёшь по фак­су.

- Хо­рошо.

- С де­вяти ча­сов мо­жешь ко мне пус­кать жаж­ду­щих на при­ём. От­ве­чай на звон­ки, на ме­ня мож­но пе­рек­лю­чать­ся кноп­кой ком­му­тато­ра.