Страница 20 из 46
- А что ты мне привёз?
Бабуля, всё так же лежащая в своей комнате. Все на своих местах, все вместе. Я достал подарки. Мама, конечно, прослезилась. Женщины, они такие чувствительные и сентиментальные! Брат скакал в восторге по квартире с мобильником в руках и орал, что круче телефона ни у кого нет. Потом мы сидели на кухне и пили привезённое из-за бугра пиво. Мама вздыхала и всё спрашивала, что я посмотрел.
- А фотки? Есть фотки?
- Есть. У МихалСеича на фотоаппарате.
Я уминал домашние блинчики и ловил себя на том, что мыслями я ещё там, в Мюнхене. Мне казалось, что выйди я сейчас на улицу, то увижу аккуратные мостовые, старинную площадь, и буду слушать часы. Трудно отпускать сказку. А ещё я думал о Михаиле. Как он? Чем сейчас занимается? Интересно, он один живёт? До меня вдруг дошло, что я ничего о нём не знаю. Надо потихоньку выспросить всё у наших дамочек в офисе. Наверняка, эти сплетницы могут многое выболтать.
- Юра, спать пора.
Блин, с этой сменой часовых поясов совсем не хочется спать. Я уже привык к мюнхенскому времени.
- Да, мамуль, сейчас, - понимаю, что надо ложиться, иначе не встану утром вовремя.
- Сынок, у тебя всё в порядке? – Мама меня чувствует рецепторами.
- Да.
- Ты какой-то другой.
Вот что с ней делать? Сейчас ведь не отстанет. А вообще, я никогда от неё ничего не скрывал. У меня мировая мама, на самом деле. Не каждый родитель может смириться с тем, что его сын – гей.
- Мамуль, я, кажется, влюбился.
Ну, вот и сказал.
- Терпения тебе. – Обнимаю её и благодарно тыкаюсь носом куда-то в висок. Я её выше на полголовы, если не больше.
- Я спать пошёл.
- Давай. Поздно уже.
В комнате на двухъярусной кровати наверху уже посапывает Вадька. Ложусь внизу и почему-то думаю о том, что у меня самая лучшая семья. А ведь только недавно я мечтал вырваться отсюда.