Поверь мне

Вот именно после этого кудрявый пришел в норму, только насупился как ёж.

– Грудь у нее была, тогда как у других плоская доска, притом, что младше остальных. Вот донимали ее парни, приставали. Ну и я заодно…

Кажется, мой братишка взорвется от позора, давлю хихиканье, смотрю на него с прищуром, словно осуждая.

– И что же такого страшного сделал ты «заодно»?

– Порнуху предлагал вместе посмотреть, – скромный ответ от пунцового братца, да еще со стыдом смотрящего в землю.

Смеюсь в голос, заливаюсь хохотом, даже падаю за землю и катаюсь по поляне.

– Да что тут такого смешного? – возмущается кудрявый наш.

– Смешно не то, что ты сделал, а то, как сейчас из-за этого паришься. Думаю, ты был самым оригинальным с ее ухажёров. Далеко она тебя послала? Или учительнице рассказала, а та родителей вызвала?

– Нет, она согласилась, – бубнит этот кадр, опустив голову, чтобы я не видел выражение лица.

Заливаюсь хохотом снова, оригинальный подкат, оригинальный ответ на него. Даже стало интересно, чем вся эта история закончилась.

– И что? Посмотрели?

– Нет, – слышу еле слышный ответ.

– Как «нет»? Так чего ты сейчас киснешь? Ну сказал глупость, ну она глупостью ответила. Что с того?

– Ты не понимаешь, – бубнит снова этот.

Хватаю снег и леплю из него снежок, это сделать легко, когда температура тела выше, чем у людей, и быстрее получается. Бросаю в этого дурачка, но тот в последний момент отклоняется. Лепит свой снежок, и так начинается наш снежный поединок. Он заканчивается лишь тогда, когда мы почти весь снег на поляне раскидали. Улыбаюсь, чувствуя себя намного лучше. Сидим под надгробным камнем, опираясь на него спиной, можно представить, что с другой стороны прислонилась спина Ена.

– Ух, пойдем, пока Марго геликоптер свой здесь не посадила, – шучу, хотя есть ощущение, что и такой транспорт у них в семье имеется.

Поднимаюсь на ноги, помогаю подняться брату.

– Братан, на счет того, что я говорил…

– Да я уже все забыл и никому никогда рассказывать не собираюсь, – успокаиваю его.

– Да я не об этом, но спасибо. По сути, дело в том, что в школьные годы я слишком хотел не выделяться, быть как все. Вот и издевался над ней, как и остальные и глупость ту сморозил тоже для этого. Но ей было все равно…

Мы молча пошли в краю поляны, чтобы спуститься вниз. Отсюда открывается захватывающий вид на все, находящееся вокруг горы на десятки километров.

– И что тут такого? – чуть равнодушно спрашиваю у него.

На душе неприятное чувство, как будто что-то забыл, а точнее кого-то. Так не хочется оставлять Ена здесь, но это невозможно. Как и невозможно для меня поверить, что его уже нет.

– Она знала, что я шучу, но все равно продолжала слушать мой бред, – со странным выражением лица отвечает кудрявый наш.

Проводит рукой по голове, зажмуривается на мгновение, а затем опускает руку.

– Парень, тебе нужна девушка, срочно! Ты слишком много думаешь над мелочами, – вздыхаю, и даю этому идиоту подзатыльник.

– Ты не понимаешь, это была Она, та девчонка!

– Та? От которой ты бегаешь, но при этом втюрился в неё по уши?

– Я в нее не втюрился!

– Ага, по тебе и видно, – не скрываю иронии.

– А я тебе говорю: нет! Я вообще отчего об этом вспомнил, после возвращения хочу ее найти и извиниться хотя бы. Она же влюблена в меня по уши, а я такое нес, что не знаю, как ей в глаза теперь смотреть.

– Чего ты так запариваешься? Сомневаюсь, что она вообще об этом помнит, если учитывать твои россказни при нашей встрече о поцелуе и другом парне. Мне, кстати, интересно: ты его потом убил?

– Брат, лучше не надо об этом! И нет, лишь припугнул, – кудрявый закрыл глаза, его зрачки вытянулись.

– Ну и как, подействовало?

– Да, – открывает глаза, все еще с длинным зрачком, еще и покраснели, – но проверить стоит. Но я еще проверю, как только увижу ее снова.

– И когда ты собираешься это сделать?

– Когда вернусь в город. Как видишь, я все еще бета деда – слабак, – хмурится братец, пытаюсь его приободрить, но он толкает меня.

– Это ненадолго, – уговариваю его и себя.

– В любом случае мне интересно, что ты будешь делать потом? Уедешь домой? Останешься с той странной теткой и Михаилом?

– Я собираюсь убить несколько людей, – улыбаюсь натянуто и отворачиваюсь, чтобы брат не видел, как мне хреново.