Страница 55 из 120
– Как вы нас нашли?
– Скажем так, я потратила на это целое состояние, с десяток спутников работали круглосуточно несколько дней.
Она сверкает улыбкой, что бесит, как и неточность ее ответов.
– Откуда вы знали, что я буду здесь?
– Наша общая знакомая подсказала, ведьмы они такие, любят говорить попусту, – Марго улыбнулась, явно не говоря и половины правды.
– Что значит, не надеялись найти меня живым? Вы ещё кто такая? – кудрявый смотрит на женщину с подозрением.
Еще бы, она с собой чуть ли не взвод солдат привезла, есть чего переживать.
– Какой же ты болтливый в отличие от своего мрачного деда. Моё имя Марго, я жена Михаила Дмитрова. Видела тебя в прошлом году, помнишь? Твой обаятельный дедушка еще живым мясом меня назвал, когда я готовила еду на всю вашу неблагодарную ораву. К тому же я та женщина, что вернет тебя домой, к твоему ужасному деду.
И таким тоном она это говорила, что даже злой коротышка стыдливо опустил голову. И промямлил «спасибо». Страшная женщина, не внешне, а характером и своей способностью влиять на людей.
– Кай, спускайся! Пора ехать домой, – скомандовала она, даже не спрашивая, хочу ли я ее помощи.
Ладно, в этот раз воспользуюсь ее услугами. Вернулся и забрал Ена, я просто не мог оставить его там. Спустился на шлюпку, держа его на руках, такой легкий.
– О господи, – вскрикнула Марго, глядя на завернутого в одеяло Ена.
Несколько ее людей хотели забрать его, но я не дал, лишь покрепче прижал к себе. Женщина отогнала своих людей от нас с кудрявым и сама дала им какие-то указания. В конце недолгого разговора повернулась к нам и наклонилась над телом Ена.
– Совсем ребенок, – прошептала она, проводя пальцами по его бледному лицу.
Мне даже показалось, что вижу в ее глазах боль, но она почти сразу отвернулась.
– Живые остались? – спросила она у меня, так и не повернувшись.
– Да, но ненадолго, – бесстрастно отвечаю.
Для тех, кого не убил, на грани жизни и смерти превратившись зверем, была уготована мною другая участь. Я закрыл их в том отстойнике, где они нас держали. Воздуха там для них всех наверняка надолго не хватит. Так что, надеюсь, умирать они будут медленно, в ужасных муках удушья, среди той же вони и грязи, как звери.
– Давай, – скомандовала женщина, и нас ослепил и оглушил взрыв.
Судно, бывшее нам тюрьмой, взорвалось в нескольких местах, накренилось, сломалось надвое и за какие-то десять минут пошло на дно.
– Ну что, вы, наверное, голодны? Пойдем поедим, я так проголодались! – она, улыбаясь, пошла вперед.
Раньше никогда не видел, чтобы кто-то так легко убивал, да еще испытывал голод после этого. Или чужими руками не считается?
***
В настоящее время …
– Братан, да ты контору конкретно так спалил, если он, и правда, ее хахаль, – Кирилл сочувственно положил руку мне на плечо.
Но кому нужно это его сочувствие? Нервно скидываю чужую конечность, пытаясь унять злость. Это тяжело, банально потому, что злюсь на себя, на нее, на то, что сорвался. Во мне полно злости, но где-то вдали маячит сожаление.
– Он не ее «хахаль», – рычу, борясь с чувствами зверя.
Ого, ревность удушает, превращает в монстра, сводит с ума. Этот парень, кем бы он ни был, опасен. Хотя бы тем, что не боится нас, тем, что она ему доверяет. Ни о какой любви тут не идет и речи, он бы вчера не оставил нас наедине. Я точно никогда бы так не поступил с той, что нравится мне. Но все же, то, как он смотрел на нее сегодня, отличалось, от его вчерашнего насмешливого взгляда.
– Ну да, ну да… а кто тогда ее поколотил, и зачем она вообще приходила сюда? – Дима кривится, ведь это ему Ваня залепил лапой по голове.
Ну, серьёзно, ему над контролем еще работать и работать. Не понимаю, откуда, у спокойного на вид парня, такой взрывной характер? Его сестрица тоже хороша: пришла, закатила истерику, вывела из себя и укатила на машине с каким-то парнем. Откуда она вообще его знает? Раньше я не замечал смрада этого выскочки на ней. Она ни с кем не общается в университете, после него сразу идет домой, затворница и чудачка. Мне больше нравилось, когда она была ею, чем ее походы в клуб с подозрительными парнями.
– Ты пойдешь к ней? – Ваня, наконец, очнулся, бледный, еле живой, но все еще очень злой.
– Тебе надо научиться контролировать свои чувства, – упрекаю его.