Поверь мне

– То есть наш отец был бы самым сильным из волков, если бы не отказался от дара? – Дима впервые заинтересовался чем-то кроме своей бабы, просто счастье какое-то.

–  Михаил не отказался от дара, у него его забрали. И да, скорее всего так и было бы, но и не только из-за возраста, – сделал несколько шагов к лесу, принюхался к окружающему миру и судорожно вздохнул.

– То есть этот парень слабее меня? – Кирилл обрадовался такому заявлению.

– В смысле контроля, да. Но он внук предыдущего альфы, так что трудно сказать насколько он будет силен. Так, хватит болтовни, пойдем, –  шерсть выступила на моем теле, каждая косточка ломалась, а потом срасталась вновь.

Мир в волчьем обличии совсем не такой, как его видят остальные, люди видят другие цвета, да и видят они не так хорошо, как звери. Кстати о зверях, мой чему-то безумно рад. Ведя за собой остальных, он подпрыгивает и виляет хвостом, мне даже кажется, что он смеется, но это уже совсем глюки. Странные ощущения, для меня не понятные. Возможно, он понимает, что мы идем за еще одной моей головной болью и так злорадствует.

Мы прибежали к дому раньше, чем я предполагал. Дима и Кирилл беспощадно отстали, еще бы, я бежал на всех парах, как сумасшедший. Лес начал редеть, я уже вижу старый домик, по-моему, над ним не властны годы.

Вышли из леса и остановились возле дома. Кирилл как всегда начудил, в окно пялится, пытается что-то там рассмотреть.

– Пришли, наконец! – старая ведьма выглядела все так же, как раньше, совсем не постарела.

Дверь в дом с грохотом открылась, и вышла моя головная боль номер три. Огромный, судя по всему, он и в человеческой ипостаси был высоким и сильным. Точно сказать из-за почти превратившегося тела невозможно. Первое превращение самое больное и длительное, также самое небезопасное для окружающих. Он стоял все еще на своих двух, как человек, а не волк. Это плохо, видно человеческое сознание все еще борется со звериным. Сразу видно, что в нем течет кровь альфы, их сознание обычно более сильное, чем звериное, по крайней мере, так говорят. Мне не остается ничего другого как наброситься на него, заставляя защищаться и принять свою звериную природу.

Он оказался сильным настолько, что, подчиняясь инстинктам, Дима и Кирилл попытались занять его сторону, я не могу винить их за это, в отличие от меня они все еще плохо контролируют внутренних зверей. Пришлось разбираться со всеми сразу, кому хвост прикусить, кому уши надрать, а кому лапой по челюсти пройтись. Совсем распоясались! Первым принял мой авторитет Кирилл, кривя свою смешную волчью морду и поджимая ушибленный нос, он завыл, признав во мне альфу. За ним завыл Дима, признавая, что я сильнее. Наш новый знакомый, получивший лапой по морде, сомневался дольше всех, но все же опустил голову, а потом завыл с остальными.  Дальше завыл и я, вероятно, это глупость, но, как оказалось, вой означает намного больше, чем можно подумать первоначально.

Мы не общаемся мысленно, как в каких-то фильмах. Все наше общение сводится к ощущениям, вот и сейчас приняв новенького в наши ряды, каждый из нас ощутил его растерянность и страх. Рыкнул, мотнув в сторону леса, пора было уходить. Стая побежала в лес, лишь я остался перед домом, бабка не ушла, когда в ней отпала необходимость, а значит чего-то хочет.

– Твоя судьба нашла тебя. И найдет снова и снова, сколько бы ты от нее не бегал, – мне не понравился взгляд ее бесцветных глаз, но больше женщина ничего не сказала, ушла в дом, прикрыв за собой дверь.

Ну и что это значит? Сколько не встречаю эту ведьму, все время она вмешивается в мою жизнь, достало это. Повернулся в сторону леса, чтобы догнать моих лоботрясов, как в спину мне ударил порыв ветра. Он принес собой не только прохладу, но и запахи. Лесной травы, перегноя, собранного урожая, всего, чем пахнет очень. Но один запах отличался, он был настолько сильным и дурманящим, что у меня закружилась голова. Я чувствовал много разных запахов, приятных и не очень, но этот, был совсем другим. Однажды уловив его, я уже не хотел больше не ощущать его, он был настолько приятным и притягательным, что звериные инстинкты победили разум. Я даже голову в ту сторону повернул, чтобы увидеть, откуда принес ветер этот запах. Зверь забился в груди, он почти перехватил контроль, я почти мог чувствовать его неистовое желание бежать за этим запахом хоть на край света. Этот дурман так сильно кружил голову, что я не мог даже толком осмотреться. Как только мне, наконец, удалось заметить в той стороне движение под кустом сирени, как будто сам бог смиловался надо мной и с неба упал такой непроглядный ливень, что стало невозможным чувствовать запахи. Дурман отступил, и мне, немного обескураженному и не совсем вменяемому, наконец, получилось заставить свое волчье обличье слушаться и идти в лес. Напоследок мой зверь все-таки завыл, и этот вой был печальным, словно он звал кого-то, кто никогда не отзовётся.

С того самого дня я пытался не думать о том запахе и о том, что может так пахнуть. Зверь недовольно терзал моё нутро, стоило мне вспомнить о том дне, точно он все понимал и просто скучал, скучал по тому странному запаху. Или возможно он скучал по тому, что могло так приятно пахнуть, но я не знал и знать не хотел.