Поверь мне

Господи, да почему именно она?! Злость, ярость, ненависть – чувства, поселившиеся в моей душе, с ее появлением в моей жизни. Не то чтобы их и раньше там не было, но обычно такую гамму чувств я испытывал исключительно к зверю. В какой-то момент мои чувства стали расти, заиграли новыми красками, желанием заботы, нежности, но и старые чувства остались. Они сражаются друг с другом, с моей гордостью и ее упрямством.

Кажется, я знаю, что в конечном итоге победит.

Протягиваю руку, касаюсь ее мокрой от слёз щеки. Опять плачет моя плакса. Поднимает на меня свои заплаканные глаза. Только теперь понимаю, что она говорила совсем о других вещах, точнее хотела сказать совсем другое, а я не понял. Она всего лишь боится обжечься снова, и это хорошо, потому что говорит о том, что для нее кудрявый в прошлом.

– С чего ты взяла, что я тоже не хочу так обмануться? – спрашивает тихо, почти целуя.

Хочу обнять, ляпнуть какую-то глупость, но останавливаю себя. С меня достаточно игр, в этот раз она должна сделать первый шаг.

– С того, что ты привык причинять боль, а не ощущать ее, – шепчет мне в губы, закрывая глаза.

Улыбаюсь горько, такой, по ее мнению, я? Даже не злюсь на это, Даша даже не может себе представить, сколько боли было в моей жизни. Меньше всего мне хочется чувствовать ее снова, особенно от такой, как она. Все хватит с меня ее игр, решила, что я злодей ее сказки – пускай так и будет. Но в одном она не права:

– Любить тебя уже безумно больно.

Все, домой, или куда ещё, лишь бы подальше от нее. Выяснить у охотников в силе ли договор, узнать, как Кирилл, погонять своих по лесу. Столько дел, столько дел, что даже думать об этой пышке не…

Мозг зависает, когда пышка подается вперед и целует меня. Реально сама это делает! Я в таком шоке, что даже не верится. Почему она…

Обнимает за шею, слишком низкая, наклоняюсь, чтобы ей было удобней. Целоваться совсем не умеет, но это даже лучше. Если не считать того, что приходится сдерживаться, чтобы не придушить ее в объятьях.

Усаживаю на стол, а то ей стоять на носках нужно, чтобы дотягиваться до меня. Ожидаю, что ляпнет какую-то глупость, но она снова целует меня, в этот раз приобняв за шею, как будто боится, что убегу. Беру ее лицо руками, вытираю дорожки от слёз. Целую настолько нежно, насколько это возможно.

Глупая, глупая… ты ведь пожалеешь. Слишком хорошо тебя знаю, я все равно буду крайним в этой истории, пускай ты первая меня поцеловала. Вот только остановиться слишком трудно, сладкий запах ее желания повсюду. Да и сам я хочу, безумно ее хочу.

Провожу руками от ее коленок к бедрам, сжимаю их, прижимаю к себе. Хочу дать ей последнее предупреждение, никаких больше игр, это все серьёзно. Словно не понимает меня, или это и правда не ее очередная игра. Обхватывает своими ногами мою талию, почти заставляя навалиться на себя.

Дура, какая же она дура, но и я дурак. Целую ее соленые от слёз щеки, шею распухшие от поцелуев губы. Она проводит по спине кончиками пальцев так нежно и невесомо, что не верю, что это вообще происходит. Резко нагибается и кусает за шею, смеется, когда меня это возбуждает ещё больше, за это рычу на нее. Загибает руку себе за спину, хочет, чтобы я помог расстегнуть лифчик.

Серьёзно, что происходит? Ещё утром она плакала из-за другого, а сейчас позволяет мне делать такое? Я не понимаю, мне не хочется понимать. Мои руки уже вовсю шарят под ее платьем, она такая мягкая, горячая, нежная такая. Не помню, чтобы она хоть раз была такой со мной. Может я банально накручиваю себя? Не могу перестать думать об этом, даже когда целую ее так, что голова кружится. Ее руки такие нежные, губы теплые и приятные. Смех не злой, улыбка не ехидная, будто бы совсем другой человек.

И в этот момент в голове словно что-то  щёлкает. Это не она другой человек, а я. Она представляет на моем месте Юрку, потому так нежна, потому так сильно хочет меня. Или ещё хуже – она делает это исключительно для того, чтобы отомстить ему. В любом случае ей плевать не только на меня, но и на себя тоже, ибо играть со связыванием не стоит никому. Боль в груди увеличивается, чувства становятся сильнее, они одолевают меня. Хочу мстить, безумно хочу сделать ей больно, но больше всего хочу разорвать эту колючую связь между нами. Хватит, теперь точно с меня хватит!

Отстраняюсь от нее, хотя это безумно трудно в таком возбужденном состоянии. Хочется плюнуть на все мысленные заморочки, но не могу. Я хочу не этого.

– Оказывается ты такая легкодоступная, – стараюсь спрятать свою боль за маской.

Вижу в ее затуманенных от желания глазах непонимание. На мгновение не понимаю: зачем вообще все порчу? Ну и плевать, что думает о нем, стоит нам переспать и уже никто не сможет ее у меня забрать. Вот только хочу не этого, я не хочу просто обладать ее телом! Хочу, чтобы она думала лишь обо мне, хочу, чтобы хотела именно меня, чтобы по-настоящему была моей. Вряд ли это любовь, скорее какая-то ее извращённая форма.

– Всего лишь поприставал немного, и ты уже на все готова. Но так же совсем не интересно играть, если ты так легко сдаешься.

Из ее глаз катятся слезы, взгляд пугающе пустой. Все эти слова всего лишь ширма, защита от правды. Я бы мог сказать о том, почему на самом деле хочу сделать ей больно, но не хочу услышать в ответ, что это правда. Какой же все-таки я жалкий, но зачем-то обвиняю в этом ее.