Страница 23 из 32
По крайней мере, тифлинг была с ними предельно искренна, чего нельзя ожидать от той, кто задумал что-то плохое. Хозяйка догадывалась, что девушка и в самом деле полностью отчаялась развести их с Миком, раз уж заранее признала своё поражение. Эта неподдельная честность вызывала у Эльзы серьёзное уважение. Она знала, что они с Лизбет никогда не станут добрыми друзьями, но ужиться с ней женщина была готова. Как совершенно верно заметила девушка, знакомство с плутовкой имеет свои преимущества…
И всё же, когда они с Миком устроили гостью на кресле возле камина, укрыв тёплым плащом свернувшуюся калачиком, мирно посапывающую усталую девушку, и закрылись в спальне, Эльза с решительным видом сбросила шерстяную кофточку и подошла к замершему в изумлении парню.
– Скажи, Мик, ты ведь на самом деле любишь меня? – тихо спросила женщина, привлекая его внимание, сложив руки под обнажённой грудью.
– Эльза, ты ещё спрашиваешь? – ласково провёл он рукой по её волосам, приоткрывая преисполненное мягкости лицо. – Ты для меня единственная женщина на всём белом свете. Разве это нуждается в доказательстве?
– Пожалуй, нет, – усмехнулась она, нежно (властно?) проводя пальцами по ощутимому вздутию на его штанах. – Но мне вдруг захотелось ещё раз убедить тебя в этом…
Сопящая в мягком кресле Нишка сквозь дрёму вскоре услышала доносящиеся до неё ритмичные писки, как будто за дверью изверги пытали котёнка. Заворочавшись под плащом, девушка поплотнее свернулась в клубочек и пробормотала, засыпая снова:
– Обманщица…
* * *
Утром Мик вышел в гостиную не в настроении. Отчего-то всю ночь его донимали тревожные мысли, мучала бессонница. Не видя больше перед собой её улыбающегося, беззаботного лица, парень уже не мог, только взглянув на Лизбет, развеять все свои откуда-то возникающие сомнения. Он снова и снова корил себя за это, за недостойное честного человека недоверие, но вновь и вновь возвращался к мысли, что она может в любой момент подняться, забрать с собой всё, что найдёт ценного, и уйти в ночь, чтобы никогда не встречаться с ним больше. Парень не был уверен, которой из этих двух вещей он боится больше. В конце концов, она же тифлинг. Кровь – не вода, должна же она как-то влиять на девушку?
Но увидев Лизбет перед собой, мирно застывшую в кресле перед потухшим камином, всё ещё спящую, беспокойно сморщив губки, Мик сразу же счастливо выдохнул, вытрясая из головы все эти дурацкие мысли. Сквозь щель в задвинутых шторах пробивался тусклый, какой-то холодный молочно-белый свет рассветного солнца. За окном в спокойной тишине, не нарушаемой ни одним человеческим шумом, распевались птички на ветках Невервинтерского парка. Уже давно встали торговцы, пекари и молочницы, открывающие свои лавки и растворяющие окна, приступившие к работе, чтобы заранее быть готовыми принять путников с прибывших рано утром в порт кораблей. Доки и не засыпали вовсе, всю ночь напролёт горя красными фонарями и раскрытыми дверями таверн, из которых доносилась весёлая быстрая музыка, громогласный рёв завсегдатаев и визг молоденьких подавальщиц, которых они щипали за все места при первой же возможности. Тёмные дела претворялись в жизнь в мрачных переулках, в наркотических притонах и подпольных заведениях неведомого толка, откуда-то доносились жуткие крики, заставлявшие стражников на посту морщиться и завязывать уши трубочкой.
Но всё это было где-то далеко, на другом конце большого города. Здесь, за широкой полосой парка, царили безмятежность и спокойствие. Богатые торговые дома держали здесь склады и перевалочные базы, набив район охраной под самую завязку, так что никто не осмелился бы сунуться сюда с недобрыми намерениями. По той же причине здешние немногочисленные жители уважали личные дела друг друга. Что бы ни происходило за закрытыми дверями, это должно было там и оставаться, считали они.
Мик опустился на колени, чтобы раздуть угли в камине и насыпать свежих дров, когда за его спиной раздался тихий, лишённый эмоций голос:
– Скажи, Мик… я ведь на самом деле не плохой человек, да?…
Парень резко обернулся, уставившись в огромные багровые глаза Лизбет, в которых не было и капли сна. Он ободряюще улыбнулся, взирая в них с добром и нежностью.
– Какая глупость, Лиз. Ты же знаешь, я считаю тебя самой милой девушкой в мире, и отличным другом. Разве в этом могут быть какие-то сомнения?
– Но ведь ты совсем меня не знаешь, – прошептала девушка, продолжая смотреть ему прямо в глаза, так интенсивно, что Мику даже стало жарко от этого взгляда. – Что, если окажется, что на самом деле я совсем другая, что я… преступница? Всё то, в чём они меня обвиняют… это ведь всё правда. Если они расскажут тебе всё, что я делала, со всей предвзятостью и во всех грязных подробностях… Как ты можешь вот так заранее заявлять, что просто простишь, что бы я ни сделала!? Как ты… как ты можешь быть таким… до оледенения бесстрастным?
Мик помотал головой, пытаясь избавиться от охватившего его бессмысленного отчаяния.
– Если бы ты мне сама не призналась сейчас… не знаю, в чём – я бы ни за что не поверил, что бы они мне не говорили, – ответил он, поднимая на неё растерянный взгляд. – Но теперь… зачем ты мне это сказала? Я и правда не знаю тебя. Я могу только пообещать, что бы ты ни делала такого, за что сейчас коришь себя – что у тебя на это были свои причины. Я не знаю, что это были за обстоятельства и люди, которые толкнули тебя на это, но я знаю, что ты всегда поступала правильно, так, как только могла. Я бы, окажись на твоём месте, не смог сделать ничего лучшего.