Страница 14 из 32
Мужчина оттолкнул её от стола, и девушка отлетела к стене, тут же беспомощно прижатая к ней спиной и распятая спорыми охранниками.
– Ты всегда заботишься только о себе, – продолжал он, спокойно усаживаясь в своё кресло и закидывая ногу на ногу. – Думаешь, что можешь ненавидеть и мстить всем вокруг, кто заставляет тебя нехорошо себя чувствовать? И это моя добрая, миленькая приспешница!? Нет. Ты просто не способна поставить чьи-то интересы выше своих собственных. Ты не умеешь работать в команде, не способна понять людей вокруг себя, и ты никогда не сможешь кого-либо по-настоящему полюбить.
Разочарованно качая головой, он с горечью смотрел на гибнущий на его глазах самый лучший талант, который встречался ему, быть может, за все тридцать лет жизни.
– Ну так беги, девочка, беги. Может быть, если твоя гордыня не заткнула тебе уши, ты в конце концов поймёшь, что я тебе только что сказал.
Охрана вытащила обмякшую, вяло бьющуюся в их руках девушку за дверь, и Лелдон обернулся к своему лейтенанту, ожидающему указаний.
– Проследите за ней, – объяснил мужчина, опуская голову на сложенные в замок руки. – Задействуйте все наши силы. Бросьте клич в доках… Ни в коем случае не упустите её. И когда она сама, валяясь в грязи и рыдая от стыда, приползёт к моим дверям… – тут он довольно улыбнулся, прикрывая глаза на миг. – Впустите её, и известите меня. Она обязательно вернётся.
* * *
Нишка горестно обернулась вокруг себя, рассматривая мгновенно замершую и затихшую площадь, на которой она вдруг оказалась, вытряхнутая из мешка, как какая-то картошка. Сердце билось так тяжело, и грудь колыхалась у всех на виду. Ближайшие к ней люди испуганно отскочили прочь, как только заметили рядом с собой полудемона, и вокруг девушки мгновенно образовался круг отчуждения, граница которого состояла из изумлённых, презрительных и возмущённых глаз. Не прошло и нескольких ударов сердца, как вся площадь заметила посреди себя необычное шоу одного актёра, и все разговоры остановились, а все взгляды устремились на неё, словно щекоча кожу тысячью иголочек.
Нишка едва сдерживала рыдания, пытаясь выдавить из себя глупую улыбку. Она не знала только, что же ей сказать, как ей объяснить своё появление всем этим людям. Её гибкий, вертлявый хвост, который она всегда прятала в штанине свободных бриджей, сам собой обмотался вокруг её ноги, пытаясь спрятаться от всех этих осуждающих взглядов, но только ещё больше привлёк к себе внимание. Толпа уже начала отходить от шока, перешёптываясь, обсуждая её со всех сторон. Мужчины взволнованно тыкали пальцами в маленькие рожки на её голове. Женщины ахали и разворачивали в сторону пришедших с ними на ярмарку детей, пряча их лица в своих юбках, смотря на девушку презрительно и осуждающе.
Беннон был неправ, считая, что смыслом её наказания было публично пристыдить девушку её наготой. В конце концов, подобные вещи случались где-то по городу постоянно, особенно в бедных районах, когда застигнутый врасплох любовник бежал, в чём мать родила, домой через полрайона. Нет, смысл был в её лишних деталях.
– Привет, народ, привет, страна, – улыбаясь сквозь текущие ручьём слёзы, произнесла она, не уверенная, что даже ближайшие к ней люди расслышали её дрожащий, запинающийся голос. – Неужели во всём Невервинтере не найдётся доброго человека, готового помочь девушке, попавшей в беду?…
Многие из лавочников вокруг площади знали молодую девушку, которая часто околачивалась вокруг с беспризорными мальчишками, о чём-то таинственном перешёптываясь, а после у уважаемых людей, посетивших площадь под охраной пусть даже дюжины телохранителей, пропадали семейные драгоценности и украшенные бриллиантами тросточки. Девушка заходила к некоторым из них, весело поболтать как будто ни о чём, а потом побледневшие как смерть торговцы трясущимися руками доставали из закромов сундуки с золотом и скупо отсчитывали горки монет, которые забирали под покровом сумерек личности в тёмных плащах. Так что, когда она появилась, обесчещенная и покрытая позором, посреди их вотчины, лавочники просто вышли на пороги своих заведений и с мрачным удовлетворением наблюдали за происходящим.
Кто-то из добродушных людей пытался было пробраться к девушке, чтобы укрыть её своим плащом, но их тут же остановили сильно превосходящие их числом соседи, которые, иногда весьма в резкой форме, осудили их наивность. Вспыхивали короткие ссоры, некоторые особо радикальные товарищи обеими руками выталкивали других из внутреннего круга вокруг одиноко стоящей девушки. Толпа заволновалась, появились агрессивно настроенные группы, которые выкрикивали что-то про вторжение демонов и небесную кару, и проклятье, которое падёт на каждого, кто коснётся тифлинга, или даже просто на того, на кого она посмотрит. Основная масса людей, правда, оставалась относительно спокойной, только огорчённо посматривая на бедную девочку и шепча жалостливые фразы, или же, наоборот, оберегающие от сглаза молитвы.
Нишка, задыхаясь от застрявшего в горле кома слёз, тихонько села на мостовую, искривив спину, так что позвонки выступили по ней длинной цепочкой, поджав к груди ноги и обняв колени руками. Опустив голову на колени, она несчастно улыбалась, глотая увлажняющие губы солёные слёзы.
– Эй, ребята, – произнесла она, уже не веря, что её вообще кто-то слушает, – а нет ли среди вас художника? Может, кому-нибудь нужна натурщица для откровенных картин? Вы пользуйтесь, не стесняйтесь, пока я всё равно здесь…