Страница 52 из 56
побольше и вернётся, чтобы спасти её из недостойного места: «Добрая она, милая… А купцы нижегородские в большинстве своём люди достойные – чего только стоили слова Силантия полные гордости, а вот столичные – те не очень. Особенно старообрядцы – честный и преданный народ201. А ведь власть их не жаловала. Но держатся ведь Царя-батюшки! Да и Охотины вышли из поборников старой веры. Прадед ещё кержачил». В знаменитом Савве Петя разочаровался: «Ну и что же, что меценат, зато готов в тяжёлый для державы момент оголтелых революционеров поддержать – бред какой-то! Ещё и старообрядец…» Не говоря о разочаровании в самих эсерах и всех вещаниях Бориса. Ещё он решил, что сурово поговорит с Борей, при встрече, чтоб не совращал в ка-дэ Митю ни в коем случае! На следующий день Пётр сводил свою подругу на последние гроши в шикарный нижегородский цирк братьев Никитиных с шахматными кровлями, а потом распрощался с ней и побежал якобы на поезд. По пути он свернул к знакомому кафе-шантану и, побыв там совсем недолго, успел вовремя сесть на поезд, отъезжающий в Ростов-на-Дону. Молодой человек был разгорячён и, усаживаясь в душный набитый вагон третьего класса, усердно потирал видимо ушибленную внешнюю сторону кисти правой руки. «Так-то, молодец, торжище нижегородское – оно в бездну свою и солидных мужей засасывает. Правильно делаешь, что бежишь отседа» – с ходу сентенциозно высказался престарелый сосед. Петя постарался уйти от разговора, сосредоточив взгляд на плывущих за окном поезда пойменных камышовым кущах. Прибыв после циркового представления на работу, Тоня в первую очередь увидела разъярённого хозяина заведения с заплывшей фиолетовой физиономией и с удовлетворением поняла в чём дело. Один из половых едва сумел замазать подбитый глаз, чем-то вроде муки. Пришёл вялый не выспавшийся полицейский и, трясущийся от злости начальник Антонины, пытался описать ему приметы Петра и сулил лично хорошо отблагодарить его за «скорейшую поимку преступника». Когда полицейский уже выходил из заведения, Тоня подбежала к нему и, незаметно для других протараторила, что её любимый начальник от испуга и не помнит точно внешность негодяя, а она, мол, прекрасно запомнила и наплела ему о мелких приметах, несуществующих на лице Пети.
14. Тяжёлые думы
«Безумству храбрых поём мы песню»
М. Горький
Время исцеляло семейство Охотиных, а увлечённостьпомогала лучше всего. Последнее время Митя Охотин всё чаще уносился прочь от обыденности в своих мечтах о путешествиях. Он зачитывался трудами Семёнова-Тяншанского, Северцова и с особенной любовью – Пржевальского, ставшего для него идеалом путешественника. Достал описание путешествия Вамбери202, изданное в Лондоне и пытался осилить его на английском, что подтолкнуло его к дальнейшему изучению этого языка. Даже свои любимые учебники точных наук всё откладывал и оценки его успеваемости начали ухудшаться. Охотиным Пятым буквально овладевала идея скорейшего отправления в экспедицию в самые глухие уголки Средней Азии, или Тибета, Сибири, а потом и Африки. Мечтал он о Памире с Мушкетовым, Федченко и Грум-Гржимайло, о Такла-Макане и Тибете с Певцовым, Потаниным и Козловым. Отложив потрёпанную книгу Гродекова «Через Афганистан», Дмитрий впился глазами в карту, которая, казалось, оживала и становилась уже не куском бумаги, а живым ландшафтом с высоты птичьего полёта. Какое прекрасное это было чувство! «Мне бы аэроплан Можайского203! Все эти замечательные люди рискуют жизнью на краю света, а я должен гнить в этом скучном городе! После Турецкой войны 1877-го, когда мы были на волосок от войны с Англией, фон Кауфман посылает Гродекова с демонстративным походом к границе Бухарского эмирата, припугнуть Британского льва. После всей этой показной экспедиции, Гродеков в сопровождении двух казаков проскакал через северные Афганистан и Персию пару тысяч вёрст204! Вот это подвиг! Опасность со стороны пустыни, туземцев и британских служащих одновременно! Вот это героизм!» Англичане начали кричать на весь мир о русской экспансии – как всегда. Всё завершилось их вторжением в Тибет. Особенно овладели сознанием Мити такие края как Кафирниган, что южнее Памира, а также Гималаи, которые ещё не были полностью завоёваны англичанами. «Надо добраться туда всенепременно! «Кяфир» или «кафир» означает в переводе «неверный», они там не мусульмане и охотно под опеку Белого Царя пойдут, так как исконно боятся соседей-мусульман и знают, каково живётся под англичанами. Вот и отхватим у красных мундиров кусок из-под носа!» – осенило Митю в ходе священнодействий над картой районов Читрала и Гильгита. А записки о путешествии Артамонова с Красновым205 в сказочную страну Ковчега Абиссинию, правитель которой, Царь царей – прямой потомок царя Соломона, вызывали и вовсе бурю чувств, словно речь шла об иной планете. Какая музыка звучит во всех этих пленительных географических названиях! Имена эти сами говорили с Митей, пели гортанную чужеземную песнь. Не может быть Гоби или Каффа местом тоскливым! Да и помогать нам следует православным братьям-эфиопам, отразившим недавно натиск итальянской армии! Дневники Миклухо-Маклая он воспринимал как классику и почитывал понемногу раз в неделю, смакуя, хотя и не понимал странных их особенностей, не ведал о своеобразии личности путешественника с холодным рассудком. Не знал Митя ещё того, что прошлым летом экспедиция Корженевского была на Памире с целью устроить беспроволочный телеграф для нужд Памирского отряда, стоящего в горах со времён походов Ионова и Громбчевского206, не знал, что через пару месяцев экспедиция того же Корженевского отправится в среднее течение могучей реки Муксу, откроет на хребте Петра Великого один из крупнейших в мире горных ледников и назовёт его в честь Мушкетова. Не знал, а то бы бросился проситься «самым младшим помощником на побегушках» в неё! «Я должен освоить фотографическое дело в совершенстве, такие науки, как астрономические вычисления и ориентирование по звёздам, для определения этих фантастических координат, барометрическое измерение немыслимых высот и прочие премудрости. Доштудировать «Астрономию» Фламмариона для начала. Иначе кому я буду нужен в любой экспедиции… Это много важнее всей той политической белиберды, которую навязывает мне Боря. Не моё дело политика. Верю, что строй менять нужно, пусть такие патриоты как Боря этим занимаются, а я буду приносить России пользу делом мне подходящим: исследовать новые дикие территории, или изобретать новую технику! Надоели все эти Борины брошюрки! А для осуществления мечты своей не худо будет и в церковь сходить, чтобы там не писали во всех этих брошюрках!» За всем этим делом Митя просиживал до полуночи и лишь затем замечал, что сон начинает его валить, а пустое брюхо требует, при этом, своё. Вечеря Охотина Пятого случалась и за полночь. Полистал Митя излюбленный томик Маклая, расправил место, где остановился пальцами, поеденными закрепителем, положил сверху стеклянную фотопластинку и буквально упал, погрузившись в глубокий сон.
Антон смерть брата воспринимал иначе, чем все прочие члены большого семейства. Он любил брата Алёшу пожалуй ещё больше всех прочих, будучи ближе по возрасту, знал все его слабости и недавно начавшуюся страстную тягу к «Борькиной справедливости», как сам пренебрежительно окрестил все эти «проклятые брошюры». Алексей ими зачитывался, но Антон, просмотрев единожды, навсегда отверг, как «дело Богу не угодное». Сильный стержень был у младшего братца, в то время, как у старшего на два года Алёши его напрочь не оказалось. Полностью пошёл он на поводу у россказней Бори о светлом будущем и счастье всего народа, если они сделают всё так, как пишут в тех брошюрах. «Особенно страшно стало читать новейшую их писанину, издаваемую новой партией эсеров! Это же конец всему на чём Русь веками держалась!» Волосы на голове у Антоши от такого шевелились, но Алёша свято уверовал во всю эту ахинею, тщательно скрывая этот факт от родителей. Антон пытался объяснить братцу, что это путь неверный, но как он мог повлиять на его мнение будучи двумя годами моложе? «И Дмитрий похоже на поводу Борькином идёт… Слово не дано мне Свыше, не дана сила убеждения. А возраст мой, тем паче всё дело портит». В свои четырнадцать не по годам серьёзный мальчик проводит после смерти брата всё больше времени на службах, видя во всём случившимся Божье предупреждение. Пытается весомо изложить всё это и Мите, что наказание Свыше ждёт за такое всю семью, но тот лишь отмахивается, мол почему же не Боря наказан. «Логика Мити неподвластна голосу из глубин души. Поверхностна она. Но буду терпеливее, поговорю с ним ещё и ещё. Надо самому с кем-либо посоветоваться». Забрёл Антон как-то в храм Высокопетровского монастыря, где ещё не бывал. Приходской священник приметил страстно молящегося паренька и решил поговорить с ним, успокоить. Отец Варлаам Незнамов прост очень был и трудные богословского характера вопросы отрока поставили его в тупик:
201
Составляя в общей численности православного населения около десяти процентов, старообрядцы дали России свыше двух третей всех предпринимателей – миллионеров. Наиболее трудолюбивыми и предприимчивыми оказывались старообрядцы. К XXI веку старообрядцев в России осталось лишь менее двух миллионов и за пределами её более полу миллиона.
202
Арминий Вамбери, венгерский еврей, не обладая достаточным здоровьем, в 1861 году смело отправился в путешествие по ещё не колонизованной Средней Азии под видом суфийского дервиша из Турции. Позже, став дельным советником в деле английских колониальных завоеваний, Вамбери заявил о возможностях военной экспедиции в пустыню Каракум. Ряд русских знатоков Туркестана разоблачали его записки, считая, что он не прошёл этот путь полностью, уличая в неточностях.
203
В июле 1882 года в Красном Селе под Питером происходит пробный полёт первого в мире несовершенного самолёта, построенного Можайским, вскоре затменным братьями Райт.
204
Поездку эту Высочайше повелено считать Гродекову (1843-1913) за поход, и, кроме того, он был награждён орденом Святого Владимира. Переход описан Гродековым в книге «Через Афганистан», выдержавшей два издания и переведённой на английский, французский и немецкий языки.
205
Провинциальный дворянин Леонид Артамонов участвовал в Ахал-Текинской экспедиции в рядах скобелевцев, где проявил не дюжий героизм. По складу характера и увлечениям Артамонов был в большей степени учёным-исследователем, нежели военным. В Средней Азии он мог частично совместить страсть к изучению нехоженых территорий со службой. В течение десятилетия почти ежегодно он отправлялся в более или менее длительные поездки – в Турцию, Иран, Афганистан, изучает Астрабадскую область и Северный Хорасан в Иране. Казачий конвой Артамонова в Эфиопии возглавлял донской офицер Пётр Краснов, прославившийся много позже, во время Гражданской войны.
206
Михаил Ефремович Ионов – семиреченский казак. Отряду Ионова было поручено прекратить «хозяйничанье» китайцев и афганцев на Памире, по возможности избегая столкновений, а также производить геодезические съёмки и восстановить «права России на эту область». Сын его, бывавший с отцом на Памире, стал известным Войсковым атаманом Семиречья, участником Первой Мировой, где успешно вёл бои в горных областях Кавказа, и Гражданской войны. Сын поднимал восстание семиреков против большевизма, сражался рядом с Анненковым и поступил в распоряжение Колчака.