Кхарул

Обогнув могучие, полностью восстановленные из руин стены столицы, отряд устремился вниз по склону, на юг, туда, где высились чёрные в белых снежных шапках великаны Тёмные скалы – богатый источник камня и руды для Уэрдэйна и Блэджерты. Съезжая с Коргентского холма, поросшего увядающей травой, всадники выехали на пыльную дорогу. Настоящее царство шахт, приисков, рудников, сердце горнодобывающего промысла Империи неприветливо встречало их узкими ущельями, коридорами, перевалами, бесчисленными путями, пересекающими друг друга и разделёнными массивными стенами скал. Император посмотрел ввысь, глядя, как плывут медленно и беззаботно по небу над скалами белые холодные облака, проткнутые острыми, скальными пиками. С вершин этих громадин за процессией с любопытством наблюдали из своих гнёзд птицы. Чем ближе были тёмные великаны, тем реже становилась зелень по обеим сторонам дороги.

 

Наконец, отряд въехал в узкую ложбину между двумя плотными, огромными скальными выступами, словно отколовшимися друг от друга. Едва заметен был проход за ними, но дорога внутри него в окружении скал была шире. Постепенно заворачивая, дорога привела отряд к месту, где две скалы сомкнулись настолько плотно, что образовавшаяся расщелина позволяла пройти дальше лишь по одному. Это был своеобразный пропускной пункт. Два стражника стояли на посту под этой каменной аркой. Увидев во главе отряда самого Императора, они изумились, но тут же выпрямились, отдав честь.

Узкий ход, следующий далее, иногда называли Запретным Коридором. Так прозвали это место стражники, ибо пересекать этот участок почти срастающихся двух великанов-скал, никому было не дозволено.

Императору пришлось спешиться. Он взял с собой десять воинов из всего отряда, приказав остальным оставаться начеку, окружив ущелье. Император знал об опасности и понимал, что, если с ним что-либо случится, этот проход будет охранять не одна сотня воинов. Зло не прорвётся в Империю.

Луциан направился в тёмный проём меж двух скал, поправляя на ходу Линуэр. Следом последовали Уэлиус и десять лучших воинов. Коридор встретил их сильным ветром. Под ногами стучали мелкие камни, а с уступов скал монотонно капала вниз вода. В остальном всё было погружено в тишину, какую-то пронизывающую, будто заставляющую воздух едва заметно вибрировать. В таком безмолвии бряцание доспехов казалось звуком грома в небесах. Вершины скал, казалось, также тихо взирали на них с высоты, когда Император и его свита, боясь нарушить покой этого замершего, застывшего во времени места, миновали неожиданный крутой поворот тропы и приблизились к выходу из расщелины, ведущему в огромный карьер.

Скрытый от мира кольцом могучих скал, он был местом, о котором в Империи не принято говорить. Он носил название Запретный Карьер. Эта огромная впадина, окружённая высокими выступами, исключительно богатая умиром и татом, а также крюзой и кромолем, предоставляла столице немалую часть всего объёма добычи камня и руды, хотя даже не значилась ни в одной книге записей горнодобывающего ведомства. О Карьере помнили и знали немногие. Самая необычная и опасная копь в Империи с одним единственным входом и выходом, этот участок был открыт и обустроен для добычи в 557 году со дня возведения Уэрдэйна. События, связанные с движениями скальных пород, с гибелью многих горняков и неудобными для работы погодными условиями, заставили Империю, несмотря на колоссальные убытки, закрыть Карьер, оставив его покинутым и заброшенным на долгое время. И лишь в 900 году, в самый холодный месяц, он был вновь открыт для добычи. Много легенд ходило об этом месте: о призраках погибших горняков, о говорящих скалах. Но ныне в кольце островерхих уступов Запретного Карьера работала и добывала значительную часть камня и металла, что шёл на восстановление Империи, лишь одна единственная легенда.

Отряд уже почти достиг окончания этого каменного коридора, когда откуда-то из Карьера донеслось эхо, несущееся к ним по вершинам скал. Ровный, но отчётливый звук кирки, треск камней – всё указывало на добычу в самом разгаре. Луциан сжал рукоять Линуэра. Отряд вошёл в кольцо возвышающихся скал, подпирающих тускнеющее небо, и остановился на уступе, похожем на широкую платформу или же ложе зрителей в театре. «Сценой» служило дно огромного каньона внизу. На дне ямы витала пыль, повсюду раскрошенные валялись камни, валуны, куски скал. Император ощутил всю необычность погоды здесь: стояла духота, но вместе с ней хлестал по лицу морозный ветер, словно облетающий каньон вокруг и вновь возвращающийся в коридор. Луциан сделал осторожный шаг вперёд к краю уступа и с лязгом вынул меч из ножен, уперев остриё в землю и положив руки на прочное круглое навершие.

И словно звук этот, такой знакомый, навевающий воспоминания лязг Луча Единства прервал неожиданно стук крошащей камни кирки. Всё, даже время, замерло в этот миг.

Отбросив в сторону инструмент, тяжёлой своей поступью, казалось, всё ещё исторгающей странный дым при каждом шаге, Король Чёрных Земель подошёл к выступу, возвышающему над ним его заклятого врага. Сплошные чёрные точки-зрачки его глаз под низкими бровями были прикованы к Лучу Единства. Длинные распущенные чёрные волосы трепал холодный ветер. Пыль поднималась вокруг Кхарула и, казалось, она танцует рядом с ним, у его ног, будто неведомая сила исходит от него в этот напряжённый момент. За двадцать два года он почти не изменился, лишь кожаный доспех его, армированный по краям, исшитый ремнями, сходившимися в центре на мощной бляхе, помялся и не сверкал уже, как раньше. Но взор его стал ещё более суровым и каким-то отрешённым, отчего облик его казался старше, хотя ни одной морщинки не выступило за прошедшие годы. На вид можно было дать Королю около тридцати пяти лет по меркам исчисления старения южан, но Император знал, что это чудовище старше самого Уэрдэйна. Ненавидящий Империю, сославшую его на каторгу, Кхарул всё же все эти годы занимался добычей и ни разу не попытался сбежать. Он понимал, что находится под зорким взором главного звездочёта. Но Император знал, что такое его поведение могло означать лишь одно – коварные планы строил Король всё это время. И хотя, похоже, он был крайне удивлён появлению самого Императора в Запретном Карьере, сейчас, стоя внизу в оковах, он держался достойно, с презрением глядя на своего поработителя.