Страница 8 из 11
Король ещё что-то говорил ей, а она, погружённая в свои мысли, не слышала. Люд на площади ликовал, кричал здравицы, славил её имя. Под восторженный гул они вернулись в зал, король кивком пригласил её следовать за собой, провёл её по коридору, открыл боковую дверь и вошёл в комнату.
Воительница зашла следом, осмотрелась. В комнате находилась ниша, закрытая тяжёлым бархатным пологом. Король откинул занавес, и Демира увидела пожилую женщину в белом чепце, склонившуюся над детской колыбелькой. Знаком государь приказал няньке выйти.
В белизне кружев и атласных лент спал черноволосый годовалый младенец. Длинные ресницы покойно лежали на пухленьких, чуть тронутых пушком розовых щёчках. Маленькая ручка со складочкой на запястье своенравно выбралась из-под покрывала и лежала ладошкой вверх. Ребёнок улыбался во сне.
Демира не знала, что у Руаны есть наследник, супруги у государя не было. Выходило, что дитя было незаконнорожденным, но принятым королём.
- Твоя преемница, - прервал ход её домыслов Вирджил Великий.
Воительница обернулась, метнула пронзительный взгляд на его спокойное лицо, потом снова обратила его к маленькой принцессе.
- Как у тебя всё просто, король, - медленно проговорила она, - «твой народ, твоё королевство, твоя преемница…»
- Ты же к этому шла, - напомнил король, расстёгивая пуговицы камзола.
Демира не смогла подавить вздох разочарования. Как же просто всё! Мир так стар и мал, что его делить нет смысла. Вирджил Великий провозгласил её королевой, и ему немедленно нужно закрепить все права на неё. Здесь и сейчас.
Она опустила полог и отошла от колыбельки.
Демира знала, что у этой страны есть король, а значит, просто королевой ей не быть, а только королевой короля. Вот плата за королевство. Что ж, значит, нужно платить. Она никогда не ходила в должниках.
Вирджил Великий сбросил камзол, рубаху и подошёл к ней. Демира увидела окровавленную повязку у него на боку, пониже рёбер. Король отогнул край материи, закрывающей рану, и в нос воительнице ударил тяжёлый запах гниющей плоти. Рана была ужасна, воспалившаяся, мокрая, и Демира сразу поняла, что нанесло её.
- Отравленная стрела? – спросила она.
Король кивнул.
- Мои дни на исходе, и править Руаной тебе. Прошу тебя: вырасти девочку. И если сердце твоё не отзовётся к ней материнской любовью, воспитай её воином, подобным тебе, не знающим страха, безжалостным к врагам.
- Это твоя дочь? – спросила Демира.
- Она подкидыш, - ответил король, - её подбросили к дверям замка третьего дня, и это знамение. Черноволосая девочка в королевских покоях, а потом пришла ты, – он протянул руку и коснулся её косы, - черноволосая женщина со своим войском, и освободила страну.
- Я исполню твою волю, - кивнула воительница, - как имя девочки?
- Ария, - ответил государь, и Демира невольно вздрогнула, и это не укрылось от взгляда Вирджила Великого, - Ария, - повторил он, внимательно глядя на неё, - это значит «избранная». А теперь слушай, - король надел рубаху, камзол, сел на скамью в комнате и указал Демире место рядом с собою.
Он рассказал ей о природных богатствах страны, о том, как ведутся меновая и торговля, о традициях и быте, о тех, кто служит при дворе.
- Остерегайся первого министра Дана Лукаса, - предупредил король, - он отомстит тебе за утраченную власть.
Днём обряжали и хоронили павших. Город простился с героями, и Демира простилась с человеком, отдавшим жизнь за её корону. Говард, лучший военачальник короля. Ещё один, кто любил её и ушёл в вечность. Боги, пусть он будет последним, пусть закончится этот чёрный, страшный счёт! Демира наклонилась, коснулась губами его холодного лба и закрыла его лицо покрывалом.
Она видела столько смертей, что давно разучилась оплакивать ушедших. Ещё один человек, ещё одна боль. Пролиться бы слезам, ей стало бы легче, но в груди точно застыл тяжёлый, холодный камень, мешая вдохнуть. Ливий молча протянул её зажжёный факел, и Демира подожгла погребальный костёр. Он положил на плечо ей руку, притянул к себе, и они долго стояли и смотрели на огонь. С героями, снявшими осаду с Сенота, с военачальником Говардом, сгорали прошлые страницы их жизни. Впереди была новая жизнь, совсем другая.
А вечером был пир в честь победителей. И Демира, наконец, смогла скинуть усталость и напряжение многих дней. Сброшены были и доспехи, пропылённые, окровавленные, и светло-зелёное платье, затканное серебром и расшитое белым жемчугом, что преподнёс ей король, такой красивой её сделало, что вновь и вновь звучало «ура» под сводами замка, во славу её – Королевы.
Всю ночь играла музыка и слышна была дробь башмаков, отплясывающих под волынку на площадях. Прямо на улицах стояли столы, и всё, что оставалось в осаждённом городе, все запасы снеди лежали на блюдах. Призрак голода больше не грозил Сеноту.
Любовь кипела в осеннем вечере, напоенном запахом последних цветов, превращала в весну позднюю осень. Горожанки бросались в хмельные объятия воинов, поцелуями исцеляли их раны. И наверху этого праздника жизни была она, воительница Демира, даровавшая руанцам мир и свободу.
Она тоже смеялась, и поднимала кубки и танцевала под звон тимпанов. И ей верилось, хотелось верить – она счастлива. Ведь это – её праздник.