Страница 6 из 23
Паб носил странное название – «Мельник и Олень». Впрочем, это было еще не самое странное название для английского паба.
Из забегаловки для рабочего класса с пивом и «фиш энд чипс» – то есть рыбы с картошкой, завернутой во вчерашнюю газету – пабы стали одной из достопримечательностей Лондона, одновременно – коммьюнити-мейкер, тут так говорили. В паб можно было прийти одному, а можно с компанией, можно выбрать паб, где тусуются коллеги, а можно – где тебя никто не знает. Паб – это место, где англичане и гости их столицы скорее socializing, социализируются. Не зря, в каждом из пабов есть какая-нибудь игра…
Официанта было не дождаться – паб был забит до отказа, к тому же официанта звали Мустафа, а она инстинктивно не доверяла тем, у кого было такое имя. Потому она сама сделала заказ… какую-то зелень, дорого и почти без калорий. Когда тебе тридцатник – ты уже не можешь есть, что тебе нравится.
Устроившись на освободившемся месте, она попробовала думать о футболе, который передавали по телевизору, стоящему над стойкой. Раньше она была к нему равнодушной, но теперь полюбила и футбол.
Сергей появился через десять минут… Дорогой плащ от Burberry и несчастный вид. Она усадила его рядом с собой и поцеловала в щеку
– Есть новый заказ, – без обиняков сказала она.
– Подожди, дай хоть отдышаться.
Они говорили по-русски.
– Отдышишься потом.
– Сколько.
– Сорок.
– Откуда?
– Рим.
Сергей присвистнул
– Мафия? Не хотелось бы.
– Какая мафия? Чиновники – и есть самая главная мафия. Слышал о выделении Италии и ее банкам стабилизационного европейского кредита? Вот они его, похоже, и пилят. Пятьдесят процентов – неплохой аппетит.
– Когда?
– Они торопятся.
Она нащупала его руку, вложила в нее записку – их она всегда писала от руки, никаких компьютеров. Полезный урок адмирала Санторо. То, чего нет в памяти компьютера – не существует и в природе.
– Хорошо.
Дальше – деньги пройдут в Россию, там обезличатся. Выходить они будут разными путями. Например, через инвестиции – в России они при определенных обстоятельствах не облагаются налогами. Или через решения судов третьих стран…
– У меня тоже есть запрос.
– О чем?
– Недвижимость.
Она застонала, как от боли… в этот момент как раз забили гол, и разговора их было не слышно
– Господи, Сергей. Неужели нельзя…
– Начальство…
Сейчас в Лондоне недвижимость просто так было не купить – нужно было подтверждение легальности происхождения денег. Она могла его достать, используя связи в банковской системе, свои и Дэвида – но каждый раз подставлялась.
Стоит один раз оказать услугу – и к тебе будут обращаться раз за разом.
– Сколько?
– Двадцать.
Выхода не было. Жизнь – это взаимное предоставление услуг.
– Хорошо. Попробую что-то сделать. Передай этим ублюдкам, чтобы не воровали так быстро. Лондон не резиновый…
* * *
Обратно она возвращалась на метро – лондонцы называют его The tube, труба. Успела до закрытия станции «Кэнери Уорф»… она огромная, двухэтажная, крупнейшая в Лондоне. Мало кто знает, что под станцию метро переоборудовали… бывший корабельный док. Потому-то здесь так просторно в отличие от обычных лондонских станций, где высокому человеку подчас приходится пригибать голову.
– Эй, красотка…
Она обернулась, отступила к стене, чтобы прикрыть тыл.
– Спешишь?
Пятеро. Самому старшему – лет двадцать, но качков нет, просто отморозки. Пакистанцы. Там дальше, на Кэнери Уорф рядом с дорогими жилыми комплексами у воды – есть социальное жилье, там живут те, кто обслуживает офисы… кто прибирается там, стирает одежду, работает в кафе. Это обычно пакистанцы. Но если их родители благодарны за то что они в Лондоне и у них есть работа – то эти претендуют на что-то большее. Каждую пятницу они едут молиться, и здесь тоже есть подпольные молельные комнаты.
Проблема в том, что их пятеро. Это больше, чем она может справиться. Остается только прорываться и бежать. На ней кроссовки – это большой плюс. Вон тому – она воткнет карандаш в глаз и прорвется…
– Эта леди со мной…
Пакистанцы обернулись. Человек выступил из полутьмы… он видимо ехал в первом вагоне. Пакистанцам не понравилось ни то, что он белый, ни небольшой лотарингский крест7 на его черной ветровке – худи.
– А ты кто такой, мужик?
Едва слышно прожужжала молния, пакистанцы увидели рукоять крупнокалиберного пистолета за поясом.
– Ты действительно хочешь это узнать, сын свиньи?
Оскорбление было страшным, но еще более страшным был пистолет, как и готовность его немедленно применить… пакистанцы умели быстро оценивать людей и потому они бросились бежать как крысы.
Человек застегнул куртку
– Откуда ты взялся? – недовольно сказала Морена – Я тебя не заметила
Серж Ренье, офицер парашютно-десантных частей французской морской пехоты подошел ближе
– Давно тебя тут жду.
– А если бы я осталась ночевать в городе?
Он пожал плечами:
– Просто пришлось бы ждать немного дольше. Однажды я четыре дня ждал одного типа на голых камнях.
– Ты сумасшедший, ты это знаешь?
– Да. Пойдем, я тебя провожу.
Они поднялись на первый этаж – тот, на котором они были, был ground floor, земляной. Серж не совсем галантно заступил даме дорогу, вышел, огляделся, кивнул – можно.
– Давно в Лондоне?
– Утром приехал…
– С пистолетом?
– Нет, пистолет я купил уже здесь. Шутка.
– А если бы они не поверили?
– Тогда пришлось бы пускать в ход. Но обычно – они верят…
…
– Новости есть?
Морена кивнула
– Они не поднимут ставку, это самое главное. Остальное у меня дома, на флешке. Пошли, я напою тебя чаем…
* * *
Чай…
В мире это не такой популярный напиток… все пьют кофе, а в Латинской Америке все пьют мате – что-то вроде очень крепкого травяного настоя, он вреден для зубов, и потому его пьют через трубочку, не задерживая во рту и сразу глотая. В Европе чай тоже никогда не был популярен. И только в Великобритании – она попала в настоящее царство чая. Файв о клок ти – одна из скреп, на которых держалась и держится Великобритания. В пять часов здесь все идут пить чай. У нее всегда был один из самых дорогих сортов черного чая – «Рашн Караван» от «Твайнингс», семь британских фунтов за пачку.
Серж сидел и смотрел в пол, пока она заваривала чай. За окном на Темзу мягко легла ночь, загорелись огни великого города. Лондон – это город, который никогда не спит, и ничто не в силах изменить его по-настоящему
– Эй…
…
– Что происходит?
Ренье кисло усмехнулся
– Подцепил русский сплин. От тебя.
– Как тебя только угораздило…
Она вдруг поняла, на каком языке они говорят – на русском.
– Откуда ты знаешь русский?
…
– От прабабушки.
– Она была русской?
– Полькой, но очень любила Россию. Я и польский знаю. Ее выкинули из Польши, потому что те, кто был близок к русским с какого-то момента стали врагами государства…
– Понятно…
Она заварила чай, накрыла чайник небольшим одеяльцем, села напротив него
– Эй. Улыбнись.
Но Серж оставался серьезным
– Элис…
…
– Я не знаю, что у тебя было в прошлом и не хочу знать. Но если тебе вдруг некуда будет идти… знай, что мой дом всегда открыт для тебя. Как и мое …
Серж споткнулся, потом резко встал
– Я… давно это хотел тебе сказать. Может, лучше было не говорить. Извини… лучше мне уйти. Я… пойду.
И он ушел. А Морена осталась одна на кухне. Вместе с целым чайником чая, который ей одной не выпить…
Март 2022 года. Близ Лондона, Великобритания. Аэропорт Хитроу
7
Крест с двумя, а не одной поперечинами. Старый европейский символ, во Франции патриоты использовали его во время оккупации Эльзаса и Лотарингии как призыв к отвоеванию этих территорий, он же был символом Сражающейся Франции де Голля. Во французских ВМФ флаг с этим крестом имеют честь нести только гвардейские корабли, названные в честь кораблей Сражающейся Франции. Он же – выбит на медали Сопротивления