Седьмая бабочка

Открываю глаза, в моих руках тот самый старенький серебряный портсигар, который мне подарил папа на прошлый день рождения. Этот портсигар - та самая надежда о том,  что все будет хорошо, ДАЖЕ ЕСЛИ ПАПЫ НЕ БУДЕТ РЯДОМ. Он всю жизнь поддерживал меня и мои идеи, даже самые бредовые. Он учил меня кататься на скейте, помогал писать мою сказку, когда мне было семь, даже поддержал меня, когда я однажды утром решила открыть собственную галерею. Он поставил на стол передо мной пустую банку из-под бабушкиным варенья, положил туда монетку в один евро и сказал: "Однажды, когда тебе будет восемнадцать, а может сорок, в этой баночке наберется нужное количество денег, чтобы ты смогла открыть свою картинную галерею, где ты будешь выставлять свои гениальные картины и работы великих художников. И эта галерея будет носить имя Абигайл Льюис" 

"И тебя, папа" - ответила я ему тогда. Как давно всё это было, целых пять лет назад, а я до сих пор храню под кроватью пятнадцать баночек с монетками и еще одна стоит на прикроватной тумбочке наполовину наполненная. Надо бы еще туда кинуть денюжек и пересчитать, хватит ли мне их или правда придется копить до сорока лет? Из губ вырывается некое подобие смеха, но скорее оно похоже на скрип, давно не тренировалась, наверное... Оборачиваюсь и придирчиво осматриваю дом, в котором живу всю жизнь. Окна моей комнаты открыты, наверное, дядя Эдуард попросил прибраться в комнате. Дальше глаза двигаются вправо, к давно закрытым окнам давно не открывавшейся комнаты... Мастерская - так ее называл папа. Бывало из нее я не выходила днями, ела там и спала там же, до сих пор там стоят мои первые и последние работы. Скоро я пополню "коллекцию". Их, надеюсь, я не успела испортить же...

Мимо проносятся здания, люди, деревья, парки, вывески, реклама, машины, автобусы... А мы мчимся вперед в небольшой магазинчик в центр города. Наконец, я смогу вдохнуть в мои легкие запах растворителя, масляной краски, акрила... особый запах кистей из щетины и синтетики... Глаза опускаются на платье. Красное платье - не мой стиль... Не помню у себя такого платья. Что-то спина побаливает, где-то посередине, поэтому посильнее прислоняюсь к чуть теплой коже сидения. Надо будет еще покушать, я обещала дяде. 

-Эдвард, после магазина поедем в "Mari Va

a" на Веллингтон, а потом в "Моррисонс". 

-Хорошо, мисс.

-Эд, - как рыба открываю рот, пытаясь что-то сказать, но ужасно стесняюсь, боюсь выглядеть странной, хотя как можно выглядеть страннее, чем сейчас, - Я же ужасно себя вела, да? После катастрофы, - вздыхаю. смогла сказать это, слава Богу. Эдвард вздыхает вслед за мной, но не облегченно, а, скорее, напряженно.

-Мисс... - начинает он, но я сразу же его перебиваю.

-Только честно и как есть.

-Хорошо. Вы были чрезвычайно расстроены, рассеяны, пару раз даже не узнали меня, вашего дядю, тетю, - В голове всплывает картина из самолета...

Крики. Мольбы. Плач. Катастрофа. Смерть. Надежда. Да, именно надежда. Все надеялись спастись, а я - нет. Я надеялась, что все это, весь этот кошмар под названием Моя Жизнь закончится, что я воссоединюсь с родителями. Как символично. Родители погибли от автокатастрофы, дочь - от авиа. Как давно я ждала этого символизма, как давно я на это надеялась. Я просто хотела быть свободной, а не строить из себя пай-дочку для собственного дяди. Я не хотела оставаться здесь... уже тогда я разучилась искренне радоваться, смеяться. Всё это было для кого-то, но не для меня. Я жила не для себя, а для кого-то! Бессмысленно существовала для блага дяди, тети, дела отца, которым теперь управляет Эдуард, дела мамы, которым сейчас занимается Янина... Надежда...

По правой щеке стекает одинокая соленая слеза. Комок в горле. Зачем я опять вспомнила родителей? Ту не сбытую надежду? А Эдвард все говорит... говорит как я была одинока, как нуждалась в помощи, которую ни один психолог или психотерапевт не предоставит никогда. Душевная травма, которая затронула не мозг, а душу... 

*Два часа спустя*

Смех, такой милый, совсем не похожий на скрип, как днем... Луна, взошедшая на небо... огни ночного города... такси со светящимися шапками с номерами телефона... в салоне сотни пакетов, холстов, скетчпадов, одежды, обуви... Впервые за пару лет я сижу на переднем сидении, а не сзади, а все из-за бесконечного количества вещей в задней части автомобиля. Играет музыка, любимая песня мамы. Мама... она была беременна, когда они разбились... Девочка, мы собирались назвать ее Иззи. Пешеходный переход. Эдвард останавливает машину, пропуская пешеходов. У самого края "зебры" проходит семья: мужчина и женщина. У мужчины на руках трехлетний ребенок. Скорее всего девочка.. бантик на шапочке, юбочка. Да, определенно девочка... Женщина поворачивает голову в сторону нашего автомобиля и я не могу поверить своим глазам... это мама, а рядом с ней папа, а на руках... Иззи. Не может быть! Иззи, нет, девочка, пусть будет просто девочка, открывает рот и одними губами, смотря прямо в мои глаза произносит,"Возвращайся к нам, сестренка, мы ждем тебя!" но я слышу ее голос у себя в голове. Хрустальный девчачий голосок моей сестры, которой нет. Она умерла... три года назад!