Страница 3 из 25
Открываю глаза... и не могу поверить своему счастью... Я лежу на розовой кровати. Мое платье красное, а не черное, как я думала. Цветы на тумбочке розовые, а не серые. Солнце светит желтым светом, пол коричневый, а не черный. Стены... сиреневые, а не серые. Весь мир опять стал цветным! И теперь меня не тянет вернуться в тот самолет, падающий на старую деревню... Мне хочется жить, даря этому миру счастье и добро, хочу наконец открыть свою галерею, о которой мы так мечтали с папой. Да, его зовут Адриан, а маму - Вивьен. Но, уже звали. Сейчас моих приемных родителей зовут Эдуард и Янина. Эдуард - родной брат моего отца. Да, я все это помню! Из распахнутой двери балкончика раздался писк первых птичек и я сразу же побежала навстречу солнцу и ветру на балкон. Трава зеленая, деревья уже в почках... Садовник Жерар секатором срезает розы с клумбы Янины, чтобы потом поставить букет в столовую, ведь скоро обед. А вот Эдвард курит у гаража, нервно переминаясь с ноги на ногу. Мой взгляд падает на мольберт, стоящий в углу. Холст наполовину заполнен рисунком радуги над долиной с кобальтовым солнцем. "Какая необычная цветовая гамма... мне нравится, это надо непременно закончить!" - проносится в моей голове. В комнате под столом с закрытым небесным ноутбуком лежит коробка с моими красками... кистями, мастихинами, всем тем, чего мне так давно не хватало. Да, это действительно счастье вернуться к жизни! Но коробка наполовину пуста... там не хватает половины красок, значит я их тогда выбросила.
В тот роковой первый день возвращения из больницы, когда весь мир имел только три цвета: черный, серый и белый, когда мне просто необходимо было вернуться в тот самолет, чтобы наконец освободиться от гнета мира, чтобы воссоединиться с погибшими родителями, чтобы. Я была зла на весь мир и на себя в первую очередь. Я была уверена, что больше никогда не увижу этот мир таким, каким он был... цветным, красочным, правильным. В порыве злости я собрала все мои краски и начала их ломать... напополам, неравные части, часть выкидывала с балкона и они разбивались об асфальт. Все руки потом были в серых порезах, по ладоням текла черная кровь. Мечты рушились одна за другой. Жизнь, казалось, кончилась и для меня...
"Надо ехать! Как можно скорее вернуться к прежней жизни, тренироваться, поступить в колледж, как мы и хотели!" - кручу в голове на повторе эту навязчивую мысль. Из шкафа достаю любимую аквамариновую сумку и со всех ног бегу вниз по лестнице. Вдруг дорогу мне преграждает мужская рука дяди Эдуарда.
-Абигайл, куда ты так бежишь, дорогая? - улыбаясь сквозь усы спрашивает мой приемный отец.
-Дядя Эдуард, мне надо в магазин, за красками... - да, так хочется провалиться сквозь землю, ведь я сама виновна в уничтожении дорогих красок, так теперь необходимых мне.
-Ну что же, Эдвард тебя отвезет. Может сначала покушаешь?
-Нет, я поем в городе, спасибо, - Дядя из кармана достает бумажник, а оттуда кредитную карту и протягивает ее мне.
-Покупай что хочешь. Я разрешаю, - он продолжает улыбаться. Как же я этого не замечала раньше, его умы, да и волосы на голове очень поседели, а глаза все такие же добрые, любящие. Примерно так же он смотрел на меня все восемнадцать лет, которые я живу... и папа так же, и мама. Все же он меня любит, хоть я ему и не родная дочь. И я люблю его так же. И благодарна за все. За все те психи, которые он выдерживал, за мой характер и образ жизни. По щекам текут слезы, оставляя на коже теплые соленые дорожки.
-Спасибо, дядя. Я так тебя люблю, спасибо за все, - приподнимаюсь на носочки, чтобы обнять моего любимого старичка. Кажется, он тоже растрогался и заплакал.