Страница 3 из 17
Часть вторая - Оцым–поцым, тридцать восемь
–Я хочу попросить прощения за все годы унижения мужчины в тебе... – шептала она, прижимая к груди овощерезку и листок измятой бумажки со своим диагнозом,
– Но зачем ты мне позволял это делать?!
Забрасывая вещи в дорожную сумку, Циля уговаривала себя, что по приезду в Киев обязательно позвонит и объяснится. Только не сегодня, не сейчас – нет сил...
Уже проезжая по проспекту Шевченко она вдруг отметила, что кроме её машины другой транспорт отсутствует: – Всегда–бы так. Как же приятно когда улицы свободны!
Посреди дороги возле областной администрации одиноко стоял пустой троллейбус, вокруг которого небольшие воздушные вихри закручивали в танце ленивую дорожную пыль. Циля остановив Смарт у обочины начала фотосъёмку. Ну, разве могла она проехать мимо такой необычной инсталляции. На заднем плане Цилиной воображаемой картины, кормила голубей улыбающаяся колоритная старушка. И это был единственный человек, которого она встретила по дороге. При этом у Цили не возникли вопросы, появилось только желание фотографировать, запечатлеть всю красоту этой минуты. Бабушка с удовольствием позировала. Так, молча улыбаясь друг другу, они наслаждались съёмкой и тёплым весенним днём.
–Какие кадры! Приеду в Киев – перешлю Самоше по электронке...
Циля нахмурилась, какой Самоша? Самуил теперь в прошлом.
–Какая же ты странная Циля...– не зря люди говорят.
По Киевской трассе вне зоны видимости друг друга мчали всего две машины.
Жёлтый смарт замедлил скорость, перед глухой стеной тумана, закрывшей весь обзор. Но желание сбежать было непреодолимо, и Циля рискнула медленно поехать дальше. Удар, машина упёрлась бампером во что–то твёрдое.
–Вот и накрылась Норвегия медным тазом!– подумала она, выходя из машины. Туман был настолько плотным, что перёд автомобиля уже не был виден, поэтому дальше пришлось пробираться на ощупь. То, что обнаружила Циля в плотной пелене тумана, не поддавалось здравому смыслу, очень странно, но перед машиной стояла стена. Стена посреди трассы? Она включила фонарик телефона, осветив неожиданно возникшую преграду. Ни вверх, ни в одну из сторон конца стены видно не было.
–Я сошла с ума... – пробормотала опешившая Циля, волна страха накрыла её, подкосив коленки. Всё же она решилась пройти вдоль стены, но возле самой обочины, обнаружила, что стена продолжается и за дорогой. Идти дальше побоялась.
–Это Киевская трасса. Я не могла ошибиться. – Только сейчас Циля задумалась, о том, что всю дорогу не видела людей, о пустом городе и брошенных машинах на обочине.
–Неужели уже началось, так рано... Я должна была успеть съездить.
Обратной дорогой она с надеждой всматривалась в мрачные не освещённые улицы. Хоть–бы один человечек появился, но город был пуст, серые дома медленно погружались в вечер, пугающими тёмными глазницами окон.
Уже в квартире аккуратно разложив вещи по местам, она тихо спряталась под одеяло, не понимая, ездила ли она в Киев, была ли стена, что реально, а что нет.
.......................................................................................
Самуил пришёл домой с Петровичем и цветами подозрительно похожими на те, что трепетно выращивала тётя Рая из соседнего подъезда. Им открыл дверь Кирилл со свечкой в руках, и чуть не задув мерцающее пламя, безразлично провозгласил:
–Привет, пап! Здрасьте, дядя Толя! Во всём районе света нет, и телефон РЭСа не отвечает.
–Я знаю сынок. Где мама?
–В своей комнате, у неё как всегда голова болит.
Подойдя к кровати, Самуил откинул одеяло, Циля съёжилась, ещё больше сжавшись в калачик, – Прости меня, родная, мне надо с тобой серьёзно поговорить. Только, пожалуйста, не перебивай меня. Это тебе.
–Угу. – усилием воли выпрямившись, Циля взяла букет и виновато опустила взгляд.
– В городе беда, все уехали. Нет мэра, нет милиции, людей тоже не видно. Вокруг города, а может и дальше стена. И непонятно откуда она взялась. Скорее всего, мы полностью изолированы от мира.
–Слава Богу! – выдохнула Циля накопленное напряжение. Она была так счастлива, что не сумасшедшая, это всё ей не привиделось! Вся семья рядом. Сыночек! Самошенька. Проглатывая слова, Циля торопилась выразить свои чувства, накинувшись на Самуила с поцелуями и отрывистыми объятьями: – Как же я люблю тебя, родные мои – всё будет хорошо. Мы справимся. Ты меня любишь?
–Люблю. Люблю... Не до любви сейчас, Циля! Петрович, Кирилл идите сюда, надо что–то решать.
.....................................................
Всего месяц назад она писала в своём дневнике:
«Заболела, оказывается я очень хрупкий цветочек. Любой ветер и я вяну. Мало того, что он выводит меня из равновесия – я его боюсь, он меня пугает. Вся эта неразбериха в моей душе и сознании довели меня до болезни. Вот и сейчас после недели сильных болей я наконец–то пошла к врачу.»
А сегодня дописала:
«С Самуилом мы помирились, на столе стоят розы и теперь у меня мысль: Как–то очень вовремя я помирилась. Как заболела... Страшно остаться одной и сдохнуть в одиночестве, да?!»
Запрыгнув под одеяло, свернувшись калачиком она прижалась всем телом к горячему Самуилу. Его тяжёлая, тёплая рука привычно обняла Цилю, и они опять стали как одно целое.
– Я в домике.
.................................................................................
Следующее утро начало отсчёт с трёх.
Они разделились: Кирилл и Циля расклеивали листовки, а Самуил и Петрович на разных машинах с громкоговорителями разъезжали по городу, объявляя о том, что опасности нет и всем оставшимся надо собраться возле областного совета. Так прошло больше половины дня.
Уже сидя на ступеньках перед входом в администрацию они с радостью и горечью наблюдали, как собираются люди. К вечеру площадка перед площадью уже была полностью заполнена.
–Надо начинать, пока не стемнело.
–Уважаемые граждане Одессы! Химической опасности нет и не было, но ситуация критическая. Всё руководство, в том числе области, армия, полиция эвакуированы. Вокруг города построена непонятная стена, и покинуть его не представляется возможным. Насколько далеко она тянется и для чего построена нам надо будет выяснить совместными усилиями. Кроме этого, необходимо позаботится о продовольствие, воде, электричестве. Обо всём.
Самуил сделал паузу, чтоб перевести дыхание и в тот же момент толпа загудела возмущёнными и одновременно испуганными голосами.
– Оцым–поцым, тридцать восемь!
–А ты кто такой нарисовался?!
–У нас в больнице люди лежачие, реанимация, генератор вот– вот накроется!
–А что с химической опасностью?
–Матюгальник включи не слышно ничего!
–На минуточку, я в подвале всю ночь... Сволочи!
–Ша! Дайте сказать, человеку!
–Америка заметает следы!
–Почему нас не эвакуировали?
–У меня бабушка парализована!
–У нас грудной ребёнок!
–Америка заметает следы!
Самуилу хотелось сбежать, но, ведь именно он был виновником этого кошмара и теперь обязан исправить всё, что в его силах.
– Пустите меня, пропустите!– все звуки перекрыл один властный женский голос – Да, пустите, Вам говорю!
–Гражданочка, куда Вы прёте?! Вас здесь не стояло!
–Да, ты знаешь, с кем разговариваешь?! – гордо сказала она, пренебрежительно толкнув мужчину сумкой, сверкающей на пол Одессы кожей когда-то счастливого крокодила.
–И чё? С кем?
–Я к мужу иду, Иван Иванычу! – провозгласила мадам, многозначительным взглядом окинув толпу, – Пропустите сей час же!
–Гражданочка, опоздали Вы! Слишком часто видно у Вас голова болела...