Страница 2 из 17
– Хотел помочь мне, всё – таки 8 марта на пороге. Посмотрим, как он мне подарок упакует.
Чуда не случилось, и праздник стал для Цили настоящей пыткой, весь вечер она только и занималась, что ловила флиртующие взгляды Самуила с хозяйкой вечера.
Уже дома, укладывая сына спать, на подоконнике она обнаружила спрятанные для неё цветы.
–Мама, ну вечно ты всё находишь до того как!
–Тихо – прошептала счастливая Циля, – Ложись спать, мы папе об этом не расскажем.
Поправив штору, довольная, она почти успокоилась и пошла спать.
......................................
8 марта
Проснулась от щекочущего лицо солнца и мысли: – Мои цветы не упакованы!
Одновременно с тревогой, в её сердце, пыталась пробиться весна, тёплыми лучами солнышка, щебечущими птичками, прекрасной солнечной погодой призывающей к любви и счастью. А на душе вместо радости завис камень:
– Самуил влюблён! Влюблён! Влюблён! А я...
Умом, Циля понимала, что Самуил не хотел обидеть её преднамеренно. По её мнению мужчины вообще слишком примитивны, чтоб понимать, чем можно ранить. Но как же дальше жить, зная, что любви больше нет?! Это ощущение было невыносимым, примерно тоже она испытывала, когда в её машине выбили стекло и ничего ценного не обнаружив забрали камушек – талисманчик. И ведь он им не нужен был, наверное, выкинули, или разбили им стекло следующей счастливой машины. «А он мой, понимаете?! Мой! Он мне так нужен... И ещё это стекло, неприятно.»
Её глубокие мысли прервало поздравление:
–С праздником!
Она молча взяла горшок с цветами и пренебрежительно плюхнула его на подоконник
– Спасибо, но мне не очень приятно.
–Тебе не нравятся цветы? – спросил обижено Кирилл.
–Нет, сыночек, цветы очень красивые. Мне не нравятся, как они упакованы.
Когда она вернулась в комнату, Самуил был занят тем, что ожесточённо работал скотчем, упаковывая её вазон. – На! Теперь упакован! – зло прошипел он, небрежно подтолкнув к ней красиво упакованный цветочный горшок.
«Я больше никогда не смогу верить ему» – подумала Циля глядя на Самуила, вчера ещё такого милого для той женщина, а для неё, родной, той, которая прошла с ним полжизни, у него осталась только пренебрежение, обида и злость.
Пока они напряжённо мерялись взглядами, Чёрное море накрывала густая пелена тумана, поглощая солнце и улыбки горожан. Приближаясь к городу, как в чёрно белых фильмах Хичкока, она при помощи природных спецэффектов: завывающего шторма и криков голодных чаек создавала атмосферу тревожной неопределённости.
............................................
–Всегда недовольна! Так жить невыносимо!
Самуил традиционно сбежал на работу, чтоб больше не видеть этого полного презрения и ненависти взгляда.
–Вот если бы она ушла от меня! – впервые за 20 лет он позволил себе так подумать. И это было как озарение! Уже не в силах остановиться, он развивал запретную тему, смакуя эту сладкую, приятную мысль, и мечтая о будущем:
–Оставила меня в покое, перестала мучать! Нашла, в конце концов, себе богатого любовника и укатила навсегда! Оставив мне сына, квартиру и немного пожитков для простой жизни.
Именно в этот момент ему и пришла в голову нелепая и злая идея.
Так как Самуил работал главным инженером на аммиачном заводе, то прямо в его дом из кабинета была проведена линия связи для экстренных случаев, которая всегда была включена и настроена на приём. Он мстительно улыбнулся и начал трансляцию:
(Специально для Цили! Ты всегда говорила, что я не способен на поступки! А как тебе понравится это?!)
«Внимание! Химическая опасность 1й степени!
(Шо, Цилечка как тебе такая песня?! Страшно? Примени йоговское дыхание – ведь оно так помогает!)
Возможная зона химического поражения от смертельных токсодоз предположительно вся одесская область!
(Циля беги! Беги Циля! Желательно в Житомир! А ещё лучше в Испанию, как ты всегда мечтала.)
Срочная эвакуация всего населения из зоны поражения! Время эвакуации без необратимых последствий 3 часа!
(Не теряй время на монатки, беги Циля! Беги! Ты же умная женщина, у тебя муж главный инженер.)
И последний аккорд:
Всем применить индивидуальные средства защиты!
(Лови Циля, - Самуил изобразил воздушный поцелуй, - Это мой тонкий еврейский юмор, отсутствующий по твоей версии!)»
Нервно улыбаясь и с садистским удовольствием представляя себе перепуганную Цилю с надетым противогазом, в болтающихся на волосах бигудях и перепрыгивающую сразу через несколько ступенек, в попытке убежать прочь от катастрофы и из их шести–квартирного дома. Он всё повторял, повторял трансляцию и никак не мог остановиться, пока абсолютно обессиленный не упал в директорское кресло. В себя его привёл громкий стук в дверь.
–Маркович, где авария! Маркович, что с тобой? Открывай! – одновременно с тревожным криком его зама Анатолия Петровича, Самуил услышал противный скрип завывающих сирен.
–Какая авария?
–Ты ж объявил! Весь город эвакуировали!
–Я объявил? Я ничего не объявлял... Когда успели?
Петрович нервно ходил из угла в угол, пока Самуил пытался дозвониться, кому ни будь из руководства.
–Да, не звони, ты! Дрыснули они все.
Ну, ты даёшь Маркович, такой серьёзный, уважаемый человек, не ожидал от тебя! Такой кипиш сделать –это ещё талант иметь надо.
–Меня посадят...– Самуил с надеждой посмотрел на Анатолия Петровича, словно тот мог ещё чем–то помочь. И тот помог, сняв напряжение вырвавшейся фразой:
–А ты не воруй!
Смеясь, (Боже мой! Какой неуместный смех в этой ситуации!) они выглянули в окно где мигающие аварийные лампочки мрачным светом освещали опустевший заводской двор.
–Едем в администрацию, в полицию, не знаю! Куда–нибудь едем! Сдаваться буду! – он всё еще верил, что последствия его поступка зашли не слишком далеко.