Лепестки

Лиза была счастлива. Пока Марина напряженно смотрела, как Сашка устраивает их сумки поверх кованой калитки в багажнике, белокурая кнопка уже забралась в детское кресло и возилась с ремнями, собираясь во что бы от ни стало пристегнуться сама.

– Ну что вы там копаетесь? – крикнула она, поймав Сашкин взгляд в зеркале заднего обзора. – Зоопарк закроют.

– Уже закрыли, – усмехнулся Сашка. – Откроют завтра. А ты нормально выспишься в гостях и утром пойдешь в свой зоопарк.

– И зевать будешь от интереса, а не от усталости, – подхватила Марина, пытаясь улыбнуться. Ей было явно не по себе.

Сашка и сам не знал, как ему удалось уговорить их поехать вечером. Пусть до столицы два с небольшим часа пути, но они все-таки формально чужие люди и не виделись больше двенадцати лет. Может, за это время Сашка стал маньяком? Или машина сломается и Марине с Лизой придется ночевать в поле со, считай, незнакомым мужчиной.

Все эти мысли легко читались по лицу Марины, но Сашка был слишком счастлив от того, что получилось их уговорить на совместную поездку, чтобы позволить этим сомнениям испортить себе настроение.

Она, Марина, сделала его крылатым. И он жил на земле, мучаясь от этих дурацких крыльев, двенадцать лет, и теперь хотел лететь. Лететь по шоссе, глядя в зеркало заднего вида, как Лиза болтает ногами в детском кресле и крутит кудрявой головой.

Он хотел быть с ней. С Мариной. Пусть два часа. Пусть только в машине. Пусть только попутчиком. Но быть – частью ее жизни.

Он этого ощущения захватывало дух, словно предчувствие обещало Сашке что-то особенное, важное, судьбоносное.

Пока они выезжали из города, ему не было необходимости говорить. Лиза вертелась по сторонам, спрашивая, не живет ли кто знакомый в мелькавших за окном домах. Марина вспоминала каких-то давно потерянных подруг, забытых знакомых, дальних родственников. И внезапно оказалось, что большую часть из них Сашка тоже помнит. И память горчила в горле, заставляя припоминать и то, чему не было сейчас места в его машине, воскрешая призраки того времени, когда он был слишком мал и глуп, чтобы удержать Марину.

– А здесь раньше жила тетя Лена, у которой мы будем жить в Москве. Ты помнишь, Саша? Она устраивала мой выкуп…

Сашка промолчал, стиснув пальцами руль. А Марина смутилась, опустила голову, жалея о том, что сболтнула лишнего.

Та последняя встреча легла далекой осень между ними, словно незримая граница. Словно Сашка проиграл тогда красавцу-Ситникову необъявленную войну и – какое поражение без контрибуций – отдал часть себя, добровольно отгородил, отрезал по живому, запретив себе думать о той, которую любил.

Лиза пустилась в рассказы о тете Лене. О том, что квартира у тети маленькая, и что тетя Лена вредная и никогда не дает Лизе играть на пианино, зато в маленькой квартире живет большой пушистый кот Грызло.

– Полуперс, – пояснила Марина, все еще глядя не на Сашку, а на свои сложенные на коленях стиснутые в замок руки. – Он очень кусачий.

– А меня он никогда не кусает, – с гордостью объявила Лиза. – Потому что, когда мне было три года, а Грызлику только год, я сама его укусила. Прямо за ногу. И теперь тетя Лена меня не любит, зато Грызлик никогда не кусает. Боится, наверное, что опять его укушу.

– Да ты маленькое чудовище, – усмехнулся Сашка.

Марина не смогла сдержать улыбки. Неловкость, придавившая их, словно каменная плита, медленно сдавала свои позиции.

– Это когда мне три года было, я была маленькое чудовище. А теперь я большое. Вот еще подрасту и укушу тетю Лену, чтобы она не ругалась на меня и гадости всякие не говорила про папу.

Марина вспыхнула и обернулась к Лизе. Чтобы попросить помолчать, но Сашка не хотел ругани.

– А вдруг тетя Лена вампир, ты укусишь ее, и сама станешь вампиром? – спросил он, подмигнув Лизе.

– Тогда я буду жить вечно и превращаться в летучую мышь.

– И откуда это ты знаешь про вампиров, хитрый Одуван? – спросила Марина, уже забыв, что собиралась отчитывать дочку.

– Катеринпална рассказывала. Когда я спать не хотела в тихий час, – с ноткой хвастовства ответила Лиза. – Я дольше всех не спала, а Катеринпална злилась и сказала, что если я не буду спать в тихий час, то ко мне прилетит вампир и укусит меня. И я смогу сколько угодно не спать, потому что вампиры совсем не спят и даже ночью летают везде и ищут, кого бы укусить.

– А Катеринпална что, вампир? – подначил Сашка.

– Нет, – замотала головой Лиза, кудряшки запрыгали на макушке, в них засияло вечернее теплое солнце. – Она совсем не вампир. В летучую мышь превращаться не умеет. И зубы у нее короткие. Вот эти.

Она постучала указательными пальцами по верхним клычкам.

– А в зоопарке вампиры будут?

– Болтун ты, Елизавета, находка для шпиона, – улыбнулась Марина, обернулась к дочке, нечаянно прикоснувшись бедром к Сашкиному бедру. По мышцам словно прошел электрический разряд. Дыхание сбилось. Сашку бросило в жар.

Она заметила. Не могла не заметить. Но не поменяла позы, продолжала сидеть, чуть развернувшись, будто всецело была поглощена разговором с маленькой любительницей вампиров.

– И что они, по-твоему, будут делать в зоопарке. Работать? По ночам клетки охранять?

– Нет. – Лиза почти не задумывалась над ответом. В ее кудрявой голове, казалось, были заготовлены ответы на любой вопрос и мысли по любому поводу. – Вампиры не могут работать в зоопарке. Они там живут. А то от кладбища им в Москве знаешь как далеко лететь кровь пить. Они живут в зоопарке. Днем притворяются летучими мышами, а ночью превращаются в человеков и всех кусают. Я бы так сделала, если бы была вампиром и жила в большом городе.

– Какое счастье, что ты не вампир, – улыбнулась Марина.

– А то непременно укусила бы тетю Лену, – прищурилась Лиза. – Пусть бы она тогда жила бы в зоопарке, а я бы Грызлика к нам взяла.

Взгляд Лизы погрустнел.

– Она котенка очень хочет, – словно извиняясь, пояснила Марина. – Вот и придумывает всякие истории про то, как у нее появится кот.