Страница 54 из 74
Ей наложили три шва. Без анестезии. Мари чувствовала всё - как жжется чистый спирт, как игла входит в кожу, с трудом и треском разрывая ткань, она почти слышала, как скрипит месталлическая нить, которой скрепляли разорванную кожу. Четко зафиксировав ногу в выпрямленном положении, девушку «обрадовали» - ходить ей так придется четыре недели. И после этого еще столько же разрабатывать ногу и учиться нормально ходить. А это значит – "прощай" нормальный выпускной, "до свидания" танцы.
Жизнь пирата Мари по вкусу не пришлась – не иметь возможности согнуть ногу было для нее сущим мучением. За партой сидеть было тоже не очень удобно. Да что там парта – девушка не могла надеть штаны без посторонней помощи!
Но куда хуже этого был процесс реабилитации. Когда Маше сняли швы, она начала учиться сгибать ногу. Давалось это с трудом – колено начинало болеть, стоило сделать малейшее резкое движение. Да и мышцы уже привыкли к определенному положению. Учиться пришлось гораздо дольше, чем прогнозировали врачи. Поступать Маша ездила с палочкой, возвращалась – уже чуть сдвигая ногу. На сантиметр, но это было уже хоть что-то.
В августе – когда пора было уезжать из Ярославля – Мари уже более-менее ходила, но при малейшем касании колена любой поверхности – даже легкого стука ладонью было достаточно - оно взрывалось болью, и нога автоматически выпрямлялась. И проходила эта боль только спустя несколько часов.
Полностью здоровой Маша почувствовала себя только к концу первого курса. Но тогда она уже и не думала о танцах, лишь утвердившись в мысли, что это было лишь её хобби. Мама так вообще категорически была против того, чтобы её дочь танцевала. Ей даже не нравилась мысль, что Маша работает с командой танцоров – вдруг с её ребенком что-то снова приключится.
А сама Мари банально боялась. Она по-прежнему любила танцевать – и ближе к пятому курсу снова начала так расслабляться. Но её нога больше не была настолько подвижной, и многие элементы были ей не под силу. А может, она и могла их исполнить, но мешал барьер, возведенный в голове. И основан он был именно на страхе. Маша боялась снова упасть, и пораниться. Кто знает, вдруг новая травма обернется куда более серьезными последствиями?
*****
- В общем, вот таким было падение знаменитой Манеки, - подытожила Мари в конце своей истории, - На память о том дне у меня остался симпатичный шрам в форме полумесяца и легкая неприязнь к миру танцев. Поначалу я еще тосковала по всему этому – танцам, драйву, музыке. Но потом привыкла. И первое время с вами мне было неуютно, потому что каждый из вас был живым напоминанием той части жизни, которую я пыталась забыть.
Мари бросила на меня выразительный взгляд, и я кивнул, понимая, что она тоже вспоминает и наш танец, и откровенный разговор, который был до этого. Она будто просила меня не рассказывать ничего, и я не мог её ослушаться. Мне даже льстило, что я все равно знаю больше остальных.
- Маш, - осторожно спросил Кирилл, и я поразился серьезности его тона, - Скажи честно – тебе плохо с нами?
- Что? – встрепенулась девушка и бросила на парня непонимающий взгляд, - С чего такой вопрос?
- Просто нам не хочется, чтобы ты ненавидела нас за то, что мы – те, кто мы есть, - пояснил Денис.
Да уж, чувак разъяснил так разъяснил. Однако, Мари поняла наших Лелика и Болика.
- Ребят, - улыбнулась девушка, - Вы что такое говорите? Я люблю вас. Каждого из вас, - её взгляд скользнул по моему лицу, и я почувствовал, как к щекам прилила кровь, - Да, поначалу мне было непросто, но я ни разу не пожалела о том, что пришла к вам. Каждый из вас стал мне дорог. Поэтому, даже не думайте об этом. А молчала я просто потому, что мне не хотелось вспоминать. Ну, и потом - у каждого могут быть свои секреты.
- Ты права, - кивнул Ефим, - И спасибо, что теперь доверилась нам.
- Обращайтесь, - хмыкнула девушка, поднимаясь на ноги, - А теперь, после сказочки на ночь – все по номерам, отдыхать. Завтра вы должны порвать всех. Иначе Манеки будет за вас стыдно.
- Есть, мэм! – крикнули мы хором и засмеялись.
Не знаю, как парням, а мне стало легче. Минус одна тайна в жизни нашей загадочной девочки. Не люблю секреты – они вносят раздоры в дружный коллектив. А потом – я всё еще разгадывал эту загадку по имени Мари, взламывая её хитрый код поэтапно, медленно и со вкусом.
*****
Я думал, что после баттлов на крыше меня будет сложно удивить. Ведь что может быть более чудным, чем плясать под порывами ветра на высоте десяти этажей? Теперь я знаю ответ на этот вопрос. И скажу честно – я прямо слышу, как дедушка Ленин ворочается, не понимая, за что ему это и почему он не может добиться тишины и покоя даже после смерти?
- Красная, мать её, Площадь! – воскликнул Димон, когда мы приехали на место и выгрузились из огромного автобуса.
- Площадь, мать ее, Красная! – вторил ему Демид, озираясь.
Действительно, где еще орги могли собрать такую толпу – танцоров со всей России, их друзей, болельщиков, зевак и просо случайных прохожих? Только на самой крупной и знаменитой площади страны.
- Умерьте свои восторги, - с улыбкой попросила Мари, - Это всего лишь самое знаменитое место в Москве.
- Всего лишь, - хмыкнул Ефим, пряча усмешку в бороде.
- Так, регистрация, жеребьевка, выступление, победа. Все поняли наш план? – спросил я негромко, когда мы уже заходили за ограждение.
Все кивнули, и Мари послала мне ободряющую улыбку. От неё в этот раз не зависело ровным счетом ничего. Её задача была проста – снять видео нашего выступления и, в случае проигрыша, вытереть наши слезы. Надеюсь, платки ей не понадобятся.