Страница 13 из 75
Несмотря на жуткую до тошноты слабость этой ночью уснуть мне так и не удалось. Но видимо наступило утро, потому что нам принесли воду и какую-то склизкую безвкусную кашу, которую и есть то было неприятно. А вот узницы уминали эту еду с завидным аппетитом. Я вспомнила про местную грушу у себя в кармане и, пользуясь человеческим опытом овсянки с фруктами, принялась, есть ее вприкуску с ней, но даже это не помогло. Кроме того, когда я выудила из кармана угощение охотника, то некоторые из женщин стали с нескрываемой завистью на меня смотреть. Сначала мне от этого внимания стало не по себе, а потом я поняла, и мне стало жаль этих рабынь. Наверняка, они здесь находятся давно и скорее всего ничего кроме воды и вот этой отвратительной каши не видели уже долгое время. Я отдала свой надкусанный фрукт одной из них.
– Сурт, – с благодарностью во взгляде сказала она, и с наслаждением откусив кусочек, передала остальное следующей.
От этой сцены мои глаза наполнились слезами. Неужели через какое-то время и для меня потолком в моих мечтах станет случайно перепавший на мою долю кусочек фрукта, так же как им сейчас. И как скоро этот момент настанет? Сколько уже времени они томятся в этой клетке? Для чего мы здесь? Но пострадать о своей предстоящей участи в этом мире не представилось возможности.
Вскоре пришли за нами двое молодых мужчин, в одном из которых я узнала помощника владельца. Сначала все было спокойно. Девушек выбирали и выводили по одной, предварительно одевая каждой широкие железные браслеты, сковывающие руки. Этим они были похожи на наручники, но только в данном случае от них тянулась длинная цепь, за которую их выводили на улицу. Поэтому у меня все же сложились ассоциации с ошейником.
Но вот от общего количества нас осталось чуть больше половины. Девушка, буквально вчера ставшая рабыней, пряталась от мужчин за нашими рядами, словно боялась попасться им на глаза. Но очередь дошла и до нее, как только ее схватили за руку и вытащили из-за наших спин, она снова начала сопротивляться и громко кричать. Но все было безрезультатно – силы были не равны. Женщину с трудом удерживал один из помощников владельца, тогда к ней подскочил второй и с силой ударил по лицу, она ненадолго притихла, захлебываясь в собственных слезах и отчаянии. Но начала сопротивляться вновь, когда ее начали раздевать. Почему? Зачем так с ней? Это из-за ее сопротивления? Покончив с ее одеждой, рабыню стали силой вытаскивать из клетки и подтащили к стене, в которую были вбиты на цепях наручники, к которым ее и приковали. За что? Что они собираются с ней делать? Насиловать? И только сейчас я заметила и с ужасом осознала происхождение красных подсохших разводов, видневшихся на стене и полу. Она отчаянно кричала, а в следующую минуту начинала умолять своих мучителей, но они не реагировали на ее действия и просто засунули в рот какую-то тряпку. После чего, мужчина вновь зашел в клетку и на этот раз схватил за руку уже меня. «Что они со мной сделают? Пристегнут рядом с женщиной к стене или выведут, как предыдущих куда-то из подвала?». Но сил сопротивляться у меня в любом случае не было, к тому же я осознавала бесперспективность этой затеи, я уступала мужчинам в росте минимум на три головы. Надзиратель, не видя от меня сопротивления, отпустил мою руку и что-то резко сказал:
- Араган! – я пыталась догадаться, что он от меня хочет, и внимательно вглядывалась в его грубые черты лица.
- Хаяни бумбов, – сообщил ему второй, который привел меня сюда накануне вечером.
Тогда мужчина наклонился к валяющемуся на полу камеры платью только что раздетой им женщины и кинул его мне в руки. Нужно переодеваться – поняла я и принялась снимать с себя свою земную, висящую на мне клочьями одежду, последнее, что у меня осталось от моей прошлой жизни. Я не понимала, что меня ждет дальше, но когда я закончила, на мои руки тоже одели «ошейник» и вывели из клетки. Куда нас ведут? Какую работу поручат? Что теперь будет с женщиной, оставшейся стоять прикованной к стене? Но чем вся эта ситуация для нее закончилась для меня так и осталось тайной.
Как только меня вывели на улицу, я поняла – работу нам не поручат. Внутренняя стена торговой палатки образовывала полукруг с вбитыми в нее креплениями для цепей. Которые фиксировались таким образом, чтобы мы могли только стоять, а для того, чтобы присесть хотя бы на пол длина привязи уже не позволяла. Снаружи палатка была завешена полупрозрачной сеткой ярко-зеленого цвета, которая скорее привлекала к торговой точке внимание покупателей и случайных прохожих, чем его рассеивала. «Работорговля» – наконец, смогла понять я.
Рынок открывался, стремительно наполняясь красками, звуками, и начинал жить своей жизнью. Надо заметить, что торговые улицы оказались довольно чистыми и светлыми, меняя мое вчерашнее впечатление о городе. Напротив нас располагалась лавка, которую я определила как вариант местного ювелирного салона, а рядом с ней попадал в зону моей видимости прилавок с тканями. Там уже начали появляться первые посетители.
В нашу палатку заглядывали не в пример реже, чем в остальные. Но взгляды некоторых прохожих, особенно мужчин, не редко гуляли по нам с нескрываемым любопытством. С долей восхищения задерживались на мне, и такое внимание меня смущало, если не сказать большего, оно откровенно пугало и заставляло нервничать.
Но вот и первый покупатель.
Солидный мужчина, зайдя в лавку, тут же был захвачен в объятья ее хозяином. Они обменялись несколькими фразами, после чего продавец обратил внимание гостя на одну из девушек. Рабыни – а теперь уже без сомнений можно было это утверждать, что именно ими мы являемся, – вели себя по-разному, некоторые отстраненно наблюдали за происходящим вокруг, не проявляя заинтересованности, даже когда их рассматривали. Другие же пытались «строить глазки» покупателю, явно желая отсюда как можно скорее выбраться. Я стояла через одну от очередной рассматриваемой претендентки, и меня вдруг со всей ясностью обуял страх, смешанный с отвращением. Как чувствовала, на ту, что разделяла нас, покупатель не обратил ни малейшего внимания, а заметив меня начал целенаправленно двигаться ко мне. Но неожиданно резкий окрик продавца: