Страница 23 из 26
На улице дул холодный и сильный ветер. Близость к морю делало это место совершенно невыносимым. Мороз, то и дело, пощипывал кожу на лице. Гэндзюро зашёл обратно в дом, сел у домашнего очага и уставился на пламя. В огне показалась девушка, красивая, выглядевшая моложе своих лет, но с храбрым и мужественным взглядом. Её волосы развивались, касаясь танцующих языков пламени, а большие глаза сверкали, подобно звёздам. Младший Усами тряхнул головой, отгоняя наваждение, и очаг вновь стал обычным.
– Вы чем-то встревожены Садакацу-сама?– это произнёс слуга по имени Матагоро. Он вошёл через уличную веранду со стороны кухни. Подошёл к Гэндзюро и поставил перед ним поднос. – Вам следует поесть и выпить чаю. Вся еда горячая, это очень нужно в такую холодную зиму.
–Что-то не хочется мне есть.– задумчиво проговорил хозяин дома.– Лучше принеси мне сакэ.
–Но ведь вы же ещё не выздоровели, тем более вы не пьёте, господин! – удивился слуга.
–Что-то очень хочется.– не отводя взгляд от пламени, сказал Гэндзюро.– Принеси. Я не скажу Садамицу.
Матогоро неуверенно удалился и вскоре вернулся с небольшим чайничком, в котором был налит требуемый напиток. Гэндзюро быстро схватил чарку, налил и резко выпил. Поморщился, закашлялся и занюхал рукавом верхнего косодэ. Налил ещё. Вторая чарка пошла лучше.
– В чём причина ваших возлияний?– вежливо поинтересовался слуга.
– В женщинах.– Гэндзюро кашлянул, сакэ лезло наружу, но он с большим усилием сдержался.– Точнее в одной.
–Вы госпожу Нами имеете ввиду?
–Её, кого же ещё.
– Она совсем забросила Бивадзиму уже давно.– будто что-то вспоминая, произнёс Матогоро.– С тех самых пор, как наш господин отверг её.
–Что?!– Гэндзюро был удивлён. Он опьянел с двух чарок, но тут же протрезвел.– Как так, давно? Какой ещё господин?
–Ах, простите меня Садакацу-сама, я не хотел говорить лишнего!– слуга распластался на полу.
–Нет, говори!– младший Усами поднял его за шиворот. Он был взбешён, но не менее заинтересован. – Говори, я сказал! А ни то…
–Хорошо господин, я скажу, только прошу, Садамицу-сама не должен узнать об этом!
– Не волнуйся, он не узнает.
– Госпожа Нами и господин Кагетора были влюблены друг в друга с самого детства. Но спустя много лет, когда князь начал враждовать со своим братом они возобновили свои отношения. Госпожа попала в плен к Харукаге и Кагетора-сама был в отчаянии. Говорят, он упросил Бисямон-тэна, своего бога, помочь ему освободить её, а взамен дал обет целомудрия. Госпожа Нами была спасена, а наш князь до сих пор чтит свою клятву. Именно из-за этого они не смогли быть вместе. Но она…– Матогоро умолк.
–Что она?!– Гэндзюро был в ярости. В какой-то беспомощной, глупой ярости. Он понимал, о чём говорит этот слуга. Он понял многое. Но самое важное, самое идиотское, что он сделал, это позволил себе влюбиться в неё, да ещё и просить благословление на брак у самого Кагеторы. У того, кто тоже её любил. Он не знал этой истории, не мог знать, потому, как Усами позаботился, чтобы сокрыть её ото всех. – Говори! Что она сделала?!
–Госпожа тоже дала обет.– Матогоро был напуган. Он рассказывал то, что нельзя было рассказывать под строжайшим запретом. Если Садамицу узнает, самое лучшее наказание будет сэппуку. Но, Матогоро был хороший слуга и он послушно докончил. – Она поклялась, что никто не будет обладать ей, кроме Кагеторы-сама. С тех самых пор, она верно служит ему, находясь рядом, но в тени. А Садамицу-сама заботиться о том, чтобы они никогда не встречались.
–И всё-таки встретились.– себе под нос пробормотал Гэндзюро.– И всё благодаря мне. Кретину и недоумку. Болтуну и разгильдяю.
Остаток дня и весь вечер, Садакацу провёл за глубокими раздумьями и за сакэ. Он больше не пьянел. Он был в ярости. На себя, на судьбу и на Нами, которая, чтобы избежать замужества могла и рассказать всё ему с самого начала. А Кагетора? Он дал согласие, несмотря ни на что, как он мог так поступить? С собой, с ней и с Гэндзюро. Или он надеялся, что тайна не раскроется? А, может он больше не любит её? Нет, не такой человек Кагетора. Он скорее стерпит, спрячет всю боль глубоко в себе, но никогда не подаст виду. А что теперь делать ему? Что делать Гэндзюро? Но, самый подлый в этой истории этот старик. Этот Усами. Он сыграл отвратительную игру на человеческих судьбах. Он самый коварный и подлый. Подлее Гэндзюро, подлее Нами, подлее…
–Нет!– Садакацу швырнул чарку в сёдзи.– Я убью его!
К поздней ночи он всё-таки напился и уснул. Вновь не раздевшись.
Утром его разбудили. Голова ужасно болела и Гэндзюро не мог пошевелить не одной частью тела. Поэтому, его силком подняли с постели и утащили в офуро, опустив в горячую, парящую воду. От туда он вылез уже сам, кое-как поел, выпил чаю и только сейчас заметил, что прислуживает ему не вчерашний слуга.
– А где Матогоро?– спросил Гэндзюро у нового прислужника.
Тот молчал.
–Ты, что оглох? Кто ты такой? И где мой слуга Матогоро?
–Матогоро больше не будет вам служить Садакацу-сама.– наконец произнёс слуга.– Меня зовут Кацусукэ и теперь, я буду служить вам во всём.
–Но почему?– озадачился Гэндзюро.– Что он такого сделал?
– Он…– Кацусукэ замолк на короткое время, раздумывая, а потом объяснил.– Он сделал то, что нельзя было делать и за это, был сурово наказан.
– Но как? – Садакацу поскрёб затылок и внезапно, его озарило.– Этот старик!– он сжал кулаки, резко подпрыгнул на ноги и бросился к выходу.– Я этого больше терпеть не буду!
Не переодевшись в тёплые одежды, Гэндзюро направился в поместье Усами Садамицу, которое находилось здесь же, во втором дворе, у самого края берега, где начинался мост, ведущий в главную твердыню. Охрана пропустила Садакацу без лишних слов и тот, нагло и бесцеремонно, проследовал в кабинет главы рода.
Садамицу сидел за письменным столиком, повернувшись к входу боком. Рядом с ним лежала кипа, аккуратно сложенных в несколько стопочек, бумаг и несколько книг. На столике тоже лежало несколько листов, на одном из которых Усами тщательно, но без усердия, выводил каны(1). Старик был мастером каллиграфии, впрочем, как и во всём.
Усами заметил приход своего зятя, но виду не подал. Гэндзюро сел возле входа и застыл в приветственном поклоне. Садамицу дописал, аккуратно отложил кисточку, закрыл тушечницу и только после этого повернулся к гостю.
–Доброе утро Гэндзюро. Как прошла ночь? Голова не сильно болела?– произнёс он, спокойным, вежливым тоном. Только его слова, почему-то жалили молодого наследника, словно сотня змей.
– Сейчас моё здоровье в порядке.– выпрямился Садакацу. Его взгляд был вызывающим и был устремлён прямо в глаза Садамицу.– Но мои мысли в полном смятении.
–Что тебя так тревожит?– Усами прищурился, он, будто вытягивал и читал мысли своего подопечного.– Вновь мысли о женщинах? Наведайся в весёлый квартал в Нагаоке или Касугаяме и успокой своё мужское естество. Если не хочешь далеко ездить, тогда возьми любую служанку. Уж поверь, они не откажут.
– Не об этом я думаю.– покачал головой Гэндзюро. Он хотел сорваться на крик, но, всё же, побаивался своего тестя, да к тому же у входа стояла охрана. Поэтому, голос его был сдержан, но дрожал от гнева.– Где Матогоро?
– Кто это?– Садамицу сделал вид, что удивился.
–Мой слуга, которого вы изволили наказать.
–Ах, этот.– Усами опустил глаза в пол, погладил бороду. Он совсем не обращал внимание на дерзость Садакацу и тем самым выводил его из себя.– Он совершил сэппуку.
–Почему? Он ни в чём не провинился?
– Он сказал лишнее, хотя, знал, что этого говорить не следовало. Этого достаточно, чтобы наказать слугу. Знаешь, слова всегда играли большую роль в судьбах людей. По одному лишь слову, можно судить о человеке.
– Но, он был мой слуга.
–Пока, хозяин Бивадзимы я и я же, являюсь главой клана. Поэтому, мне лишь решать, кого наказывать и за что.
–Тогда, я задам другой вопрос.– теперь тон Гэндзюро стал намного выше.– Эта история, о которой поведал мне Матогоро, почему от меня её скрывали? Ведь, если бы я знал, то никогда бы не женился на Нами. И почему Кагетора позволил мне это сделать?