Страница 143 из 145
- Если я не могу спрятаться на дереве от этих тварей, предположил он, нужно создать тварей которые не умеют лазать по деревьям! – подумал он, затем обратился уже к кисти:
- Нарисуй мне двадцать два больших агрессивных пустынных бабуина с большими клыками! – сказал он, обращаясь к кисти. Та же в свою очередь выполнила требование. Перед эльфом рядами стояли на кривую руку нарисованные, заказанные им бабуины и тонно, будто изучая, смотрели на него. Они были довольно крупны как для бабуинов, но до размеров медведя не дотягивали и близко. Их шкура была будто наполнена кривыми мазками, резкости не было никакой, мазаные пятна с глазами, только и всего. Только их цвет, размер и черные, почти пиксельные глупые морды, говорили ему, что это всё-таки обезьяны. Цвет пустынных обезьян был оранжевый, хотя большая половина, воссозданных тут имели черный и зеленовато-бежевый оттенок шерсти нередко эти цвета соседствовали между собой.
- Мда, видимо плохой из меня бог… - констатировал эльф, медленно, шагами назад отступая от пары десятков рисованных обезьян. Те в свою очередь не сводили с него глаз. Любопытство наполняло их. Некоторые из обезьян перебежками приближались к нему, как бы изучая. Их странно крупные хвосты возвышались над приподнятыми попами и сразу же резко уходили вниз по дуге. Их любопытные глазенки искали эльфа кругом, а их пасти то и дело открывалась, показывая чудовищных размеров, оранжевые клыки. Вдруг за ними послышался пощелкивание и последующие «стцстцстцстц» и все бабуины сразу обернулись назад.
- Ну, наконец-то мне повезло! – подумал эльф, затем ему вдруг захотелось посмотреть за тем, что там произойдет и нарисовал крутой склон с выдолбленной в нем естественной лестницей. Забравшись по ней, он мог посмотреть на зрелище, не упуская деталей. Ещё когда он был на полпути, он в очередной раз услышал возглас разочарования крупнейшего муравья, а сейчас, взирая за боем животных со своего нового олимпа, он уже увидел его, полностью, оценив существо уже по-новому. Этот муравей отличался не только большим размером и массой, его тело сверху было защищено толстенным хитиновым панцирем, глаза горели красным огнем, особо массивные, более широкие, чем у остальных жвалы были почти вчетверо длиннее и обладали большим изгибом, при этом, ничуть не теряя своей остроты. Именно сейчас эльф и убедился в этом, как только первый бабуин с опаской подобрался к жуткому насекомому. Сначала он обнюхал морду, членистоногого чудовища, не обращая внимания на жуткие жвалы, судорожно сотрясающиеся с обеих его сторон. Морда бабуина обратила внимание на глаза муравья, проигнорировав пощелкивания. Затем обезьянка отвернулась к своим товарищам, не понимая, что ему собственно нужно делать. В этот самый момент муравей и атаковал, сжав челюсти, он располовинил бабуина напополам за несколько секунд, с двух, или с трех стремительных и энергичных попыток, с соответствующим звуком ломающихся костей, перекусив его скелет полностью, если нарисованный зверь и мучился, то смерть наступила почти моментально. Его бордовая, нарисованная кровь вышла так быстро, что эльф не поверил. Завидев это, бабуинская братия начала громко возмущаться, что не удивительно. «Аааа-аааа!» кричали они, чередуя тон ниже с тоном выше. Выразив разочарование, они закричали быстрее, вызывая теперь уже и свой гнев. Они разом набросились на муравьев, убив остальных без большого труда и почти без жертв, однако самая главная тварь, не спешила сдаваться так просто. Семнадцать и одно. Они смотрели друг на друга. Семнадцать оставшихся обезьян кричали и обходили врага по кругу, а насекомое направляло к ним свои ужасные жвалы и, то и дело, сжимая их и разжимая вновь, будто демонстрировало им свою силу и опасность, усики на голове насекомого так же активно шевелились. Некоторое время обезьяны ходили кругами, затем одна из них крикнула «ааааа-а-а-а-а!» и вся стая ринулась вперёд, навстречу своей судьбе…
По их приближении насекомое, сделав резкий выпад вперёд, захватило одну из обезьян в жвалы и быстро снова отпрянуло назад. Они судорожно напряглись, раздался жалобный визг, затем глухой стон, и хруст и снова бордовая краска окрасила траву в свой цвет. Обезьяны вокруг слегка приостановились, шокированные, однако спустя миг снова начали приближаться. Насекомое зловеще защелкало и издало«стцстцстцстц» отступая. Затем, после того, как эльф понял, что бабуины не отступят, прозвучало порывистое журчание «разочарования» насекомого. Обезьяны рванули вперёд и набросились на муравья всем скопом. Одному не повезло сразу попасть под его жвалы, ещё несколько были сбиты с ног его туловищем и придавлены к земле. Остальные толпились на спине монстра, не понимая, что им теперь делать. Хитин в этом месте был настолько тверд, что его нельзя было бы прокусить даже бегемоту с его габаритами, чего уж тут говорить об обезьянах. Муравей же продолжал возить их на себе кругом по поляне, убивая тех, кому не повезло свалиться с его спины. Эльф же видел, как оставшиеся обезьяны осматривают сегментарное тело в поисках слабых мест, кто-то будто найдя, уже пробовал его разгрызть, однако ничего не выходило. Вдруг один бабуин обратил внимание на лапы чудовища. На них не было таких значительных хитиновых наростов, как на теле и эльф сразу понял, о чем он подумал в этот момент. Обезьян вдруг начал дико кричать, не сводя с них глаз, а после, его крик переняли и все оставшиеся обезьяны. Крича будто туземцы, они все разом соскочили со спины и, поочерёдно потеряв в жвалах муравья ещё несколько своих братьев, вцепились в лапы насекомого стараясь укусить побольнее. Чудовищное насекомое затрещало и зажурчало и обезьяны усилили свой напор и стали кусать ноги монстра постоянно и максимально глубоко. Ноги держались довольно долго, аж до того момента, как обезьяны, коллективными усилиями не смогли их полностью сломать, все, кроме одной. В своей жестокости они даже превзошли сего арахна. Они ещё долго теребили его истерзанное тело, а тот лишь, что и мог, так это беспомощно скрипеть жжвалами, сжимая и разжимая их, пощелкивать, стцстцыкать и журчать, телепая целой лапой в напрасных надеждах встать или хотя бы просто перевернуться. Вскоре они оставили насекомое в покое, будто интуитивно поняв, что теперь оно все равно умрет без возможности охотиться на них. Принюхавшись, нарисованные бабуины, похоже, унюхали для себя новую цель…