Страница 142 из 145
- Зря я тебя послушал, надо было рисовать, а теперь уже ничего не исправишь…
Птица тут же повернула к нему взгляд, после молча переведя свой взор на рисунок. После этого, краски на нем будто зашевелились. Они перетекали спиральными дугами с центра к краям холста и ровным слоем ложились прямо на нарисованный эльфом сад, добавляя ему живых красок. Никаких мазков не было, а качество нанесения поражало воображение.
Медленно добравшись до края картины, лишние краски направились мимо холста, будто капли, спешно закапали с него во всех мыслимых направлениях. Застыв в воздухе на несколько мгновений, они мигом расщепились на капли определённого оттенка и влились вновь каждая в склянку соответствующего цвета. Это была магия и иллюзия, красота и искусство. Произошедшее потрясло Эллезара и он не мог произнести ни звука, наблюдая за этим.
- Теперь бери кисть в руки, и не отпускай! Не всё черно, что черным кажется. Порою дружба важнее власти. Входи теперь! – равнодушным и немного высокомерным тоном сказала важная птица.
- Входить? Куда? Передо мной откроется какая-то дверь или портал?
- Это и есть портал, тупица! – ответила сова, не выражая не дружелюбия ни злобы. - Бери кисть и полезай в картину, там ты сможешь нарисовать мир изнутри, если кисть тебе покорится…
- Что значить, если… - Эллезар не сумел договорить до конца. Его будто сплющило и вогнало в картину. Эльф почувствовал, как влетел в неё головой вперёд. Странное ощущение. Как будто он почувствовал сам то, что чувствовали те краски, что после расплылись по холсту.
- Наверное, сейчас сова уже рисует из меня красивую картину. – эти мысли почему—то вызвали у него восторг. Но вместо этого перед ним начал рисоваться мир внутри картины. Он вспомнил, как рисовал его и эльфийский разум отобразил всё ровно, так как и он сам, своей рукой всего минутой ранее. То же дерево, ветви, стебель и трава под ним. И всё это было разукрашено разными цветами, но остальное будто отсутствовало. Вокруг было лишь белое, пустое пространство похожее на белый туман. «Что же ему теперь делать?» - этот вопрос застыл на его устах, но так и не слетел с них.
- Дай мне свободу! Я нарисую для тебя мир, лучше которого ты не сыщешь нигде! – внезапно сказала кисть детским, настойчивым голосом.
- И что же ты нарисуешь в первую очередь? – спросил Эллезар, приподняв бровь и улыбнувшись тем же уголком рта.
- Хозяин, наверное, устал, - ответила кисть, - нарисую ему стул и стол, что бы он отдохнул, пока я буду рисовать всё остальное…
- А что ты нарисуешь?
- Я нарисую небо, лучезарные луга, деревья с животными и птицами… Всё, что захочет увидеть мой властелин, всё, что он скажет, только это произойдет моментально.
- А что, если ты не выполнишь обещанное, или выполнишь слишком много? - вскинул бровями эльф, - Ну, уж нет, рисуй только то, что я представляю, как и должна!
Кисть не ответила, лишь слегка захрустев колосьями на своём конце. Эллезар вообразил голубое небо, полное перистых облаков. Вместо этого, небосклон покрылся бело-голубыми мазками краски.
- А то, что я представил, не можешь нарисовать? – настойчиво поинтересовался эльф.
- Я же тебе не Салидар Мали! – проскрипел недовольный детский голос ему в ответ, - рисую, как умею!
Эллезара развеселило это сравнение. Он был знаком с творчеством этого художника, тот писал по холсту уж в очень похожем стиле с тем, что изобразила кисть.
После эльф подумал о прекрасной, цветочной поляне, и о деревьях вокруг подобных тому, что было в самом центре картины. Трава нарисовалась слишком крупной и длинной. Деревья же были меньше, чем было нужно, и не совсем такие, какие бы хотел сам эльф. Казалось, что у них не было не листьев ни коры, сплошные мазки разноцветной краски.
- Что это?! Неужели нельзя было нарисовать лучше!?
- Отпусти меня, и я нарисую лучше… я смогу, обещаю!
- …Нет! – закончил эльф раздумья, но лишь на слово, что бы вновь вернуться к мыслям, - сова ведь велела не отпускать кисть, ей виднее.
С тех самых пор кисть почти час не отвечала ему. Она исполняла свои обязанности, так же как и раньше спустя рукава, но даже и не думала в этом каяться и уж тем более, как-то исправлять ситуацию. За это время, эльф с её помощью посадил целую поляну вполне сносных нарисованных цветов на зелёной лужайке мелкой травы. Множество кустов и серо-черных клякс камней дополняло картину. После, он возвел горный хребет, отделивший белое, похожее на молоко туманное пространство «белого ничего» вокруг. Горы встали как надо и своими белыми горными куполами и неровными, набитыми порослью стенами, будто полностью изменили картину. Прямо над ними разместилось красно-оранжевое закатное солнце, окрасившее пространство горизонта с его стороны в ярко-оранжевый цвет. Освещение небесного диска кардинально изменило атмосферу вокруг на более тёплую. Теперь, несмотря на всё несовершенство этого мира, он начал напоминать очертания настоящего, и эльф почувствовал себя богом, создающим всё вокруг. Он абсолютно забыл про кисть у себя в руке, продолжая творить. Он нарисовал в своём воображении тропу через лес. В уме он настоял, что бы она вела к великому дереву. Ему стало одиноко в этом мире, и он решил создать жизнь. Он воссоздал песчаный участок почвы, прямо посреди леса из нарисованных деревьев и создал муравейник. Прямо у него он представил несколько муравьев, в его воображении, возможно, эти муравьи помогут ему добраться до великого древа, приведут его. Но не тут-то было. Муравьев было одиннадцать. Мразотная кисть нарисовала их размером с крупных волков, причем воссоздала их с такой точностью, что эльф удивился. Муравьи быстро обнаружили Эллезара и направились в его сторону. Пытаясь думать максимально продуктивно, эльф сначала подумал о том, что бы залезть на дерево, однако сразу откинул такую идею, поняв, что муравьи умеют лазить по вертикальным поверхностям практически так же, как и по горизонтальным. Стараясь думать быстро, он отступал. Наступающие же в свою очередь спешили перебирать лапками в его сторону. Их жуткие, полу черные полу красные сегментарные тела тянулись следом за ними, усики антеннами тянулись от головы в стороны, а челюсти, будто клещи, были готовы глубоко войти в его кожу. Насекомые часто издавали характерный только им звук, который в текстовом формате звучал бы как определённое количество последовательных щелчков с добавлением «стцстцстцстц», после них. Эльф ускорил ход, насекомые ускорились следом за ним. Эллезару было интересно, что сейчас в голове у этих монстров, особенно у главного, которого он заметил не сразу, а только сейчас. Этот был размером с большого полярного медведя и издавал кроме стандартных звуков какое-то журчание, прерывистое, своей интонацией напоминающее возглас разочарования. Когда остальные членистоногие собраться слышали его, их движения укорялись, как и их стремление поскорее добраться до Эллезара. Ну, уж нет, сейчас ему нельзя сдаваться!