Анклав и другие

Ммм… почему он так сказал? Мне даже показалось, что он видит Фаера уже не первый раз. Но у него же был пистолет! Как он мог испугаться одного безоружного человека, да ещё когда вокруг одни сообщники? Или пистолет был не заряжен, а так, для запугивания… но Фаер-то этого не знал! Или знал всё-таки? И типа того знал, и то, что он постоянно носит незаряженный пистолет, а может, и вовсе ненастоящий.

Я редко расспрашивала Фаера о его жизни. Точнее, никогда. Один раз он рассказал мне то, что посчитал нужным, а мне большего и не требовалось. Фаер вырос без родителей и каких-либо родственников в детском доме, окончил училище по какой-то рабочей специальности – то ли слесарь, то ли фрезеровщик – а потом стал мечтать стать телохранителем. И вроде как пытался куда-то поступить – то ли в особую школу, то ли на курсы – но что-то не получилось. Тогда Фаер решил, что будет охранником. Но такого молодого и неопытного в хорошие места не взяли, и он пошёл куда-то сторожем. Вот и всё. Сейчас он вроде бы общается с кем-то из старых друзей, детдомовцев, но об этом он почти ничего не рассказывал. Говорил: "Пусть та жизнь и всё, что с ней связано, останется за гранью. Не хочу ничего смешивать". Не знаю, что он имел в виду под словом "смешивать", наверное, меня с кем-то ещё. Но я была не против. Мне с ним всегда хорошо, несмотря ни на что.

И вот сейчас показалось, что эти люди, которых Фаер с таким усердием отгонял от меня, – часть его прошлой жизни, причём не самая приятная. Поэтому лучше забыть об этом и ничего у него не спрашивать. Захочет – расскажет, а если нет – то и не надо. Всё равно он у меня лучше всех!

Позвонила мама и спросила, приду ли я сегодня домой. Я сказала, что нет, только завтра, ближе к вечеру, когда Фаер уйдёт на работу. На том и порешили. И я, пока Фаер удобно устраивался в кровати, принялась думать свою ежедневную думу, без которой не жила уже пять лет. Даже непривычно подумать, что я когда-то без неё жила. Без неё, о которой не рассказывала никому: ни Фаеру, ни маме, ни сестре. Потому что они бы ни за что не поверили. Потому что впоследствии оказалось, что вся история началась не с Фаера и не с Тиетея, а как раз с этой думы. Точнее, с того, что эту думу вызывало. Я называла это волшебством, в своих мыслях. И именно из-за такого фантастического, но как нельзя более подходящего названия, об этом никому нельзя было рассказывать.

– Айки? – нежно проворчал Фаер куда-то в подушку. Он уже улёгся и устроился для долгого сна, я же всё сидела в кресле и смотрела в окно.

– Что?

– Ты не придёшь ко мне?

– Приду, конечно, – вздохнула я, прекращая вертеть в пальцах фиолетовый кулон-капельку. Может, кто-то не поверит, но если бы я его не носила, не знала бы, сколько сейчас времени. А ещё многие сказали бы, что я слишком суеверна – думаю, например, что якобы если у меня на руке надет чёрный деревянный браслет, то я ни при какой погоде не замочу и не запачкаю обувь, а если в волосах жёлтая заколка, то их можно очень долгое время не мыть. Но не сказали, потому что не знают, что я так думаю. – Фаер, я же всю ночь спала, я всё равно не засну.

– И не надо. Просто иди ко мне, – он повернулся на спину и протянул ко мне руку, глядя сощуренными глазами на мой силуэт, высвечивающийся в окне. – Какая же ты красивая!..

– Знаешь же, чем привлечь девушку, – шутливо усмехнулась я и слезла с кресла. – До скольки завтра спать будешь?

– А до скольки можно? – Фаер уже обхватил меня руками за талию, хоть я даже не успела сесть на кровать.

– Ну, обычно ты спишь до 10.

– Значит, раньше не буди, – попросил он. – И яичницу, пожалуйста, на завтрак.

– Экой ты! Во всём найдёшь пользу! – рассмеялась я.

– А что в тебе можно найти, кроме пользы? – тихо сказал Фаер, уткнувшись носом мне в шею. Я старалась накрыть одеялом хотя бы свою спину, но так, чтобы не потревожить при этом обнимающего меня Фаера, сделать это было трудно. Тогда я оставила эти попытки и укусила парня за ухо – будет знать, как обездвиживать беспомощного человека! Как ни удивительно, но он не испугался, напротив, почему-то захихикал и накрыл одеялом, но не меня, а нас обоих, причём с головой.

И теперь то, что было на диване, напоминало диковинного бесформенного зверя, который пытается побороть сам себя изнутри.

****

Исмеген, Лаваск, 2240г, 11 апреля

А в воскресенье я случайно включила телевизор и увидела передачу новостей. Я не очень люблю смотреть новости, потому что про нашу страну ничего сверхважного не говорят, а про Восточный Блок не говорят вообще. Ну, или то, что уже лет 50 известно. Поэтому я собиралась переключить, но тут заметила на экране знакомое лицо. Человек, который рассказывал что-то в микрофон, выглядел ужасно, и сидел он на больничной койке. А рядом, в не менее плохом состоянии, только с синяками под двумя глазами, сидел ещё один – тот самый, который вчера просил у Фаера закурить. Он ничего не говорил, только недобро глядел куда-то в сторону. Зато первый (его я тоже узнала, но не сразу: у него был широкий пластырь на носу) с совершенно серьёзным лицом говорил, что драка произошла из-за глупой стычки между компанией нетрезвых людей возле озера (а от нас с Фаером до озера был добрый километр!) и что всех этих ребят они знают, и это у них уже не в первый раз, и что они им ещё ответят. Я изумилась. Парень откровенно врал. Но почему? Уж не потому ли, что Фаер его припугнул? Да ну, глупости, Фаер никогда бы такого не сделал, он – благороднейший человек!