Страница 15 из 66
Весной в первую очередь активности от красных ожидали с севера и запада, но удар последовал оттуда, откуда не ждали – с юга. 10 марта красные со стороны Верного атаковали семиреков. Казаки-семиреки хоть и воевали на своей земле, за свои станицы, но по уровню боевой подготовки и взаимодействию частей сильно уступали анненковцам, к тому же у них не было такого вождя. Основное сражение завязалось у крепости Капал. Первый штурм удалось отбить, но уже 20-го марта гарнизон крепости ввиду ухудшения общей обстановки настолько пал духом, что сдал крепость без боя. В результате падения Копала южный фронт Семиреченской армии оказался фактически прорван и развернутые на север и запад основные силы армии могли получить удар с тыла, в спину.
В середине марта активизировалась и Сергиопольская группировка красных. Развивая наступления против войск Бегича, она 22 марта взяла Урджар и оттеснила здесь белых к самой китайской границе. Теперь красные с трех сторон готовились кинуться на свою главную «добычу», на легендарного белого атамана и его дивизию. Анненкову, чтобы не попасть в полное окружение тоже пришлось спешно отступать к китайской границе. Оставляя 25 марта Уч-Арал, он отдал свой последний приказ как командующей Отдельной Семиреченской Армией. Северной группе Бегича и Южной Щербакова он предписывал немедленно уходить за границу. Сам же во главе своей дивизии начал отход к Джунгарским воротам. К тому времени даже в его «родных» войсках уже шло разложение, целые подразделения выходили из повиновения и сдавались красным. Рушились как фронт, так и тыл.
То, что вовсю разлагается тыл, стало очевидным 26 марта, когда на сторону красных перешел помощник командарма по снабжению полковник Асанов, командовавший тыловыми службами армии. Уже будучи у красных, он написал и передал свой приказ, в котором предписывал всем подчиненным себе частям и службам прекратить боевые действия против Красной Армии. Этот приказ с помощью красных лазутчиков распространили не только в тыловых частях, но и едва ли не по всей Армии. Естественно, он внес немало паники и в без того с каждым днем все более дезорганизующуюся Семиреченскую Армию. Иван отступал вместе со своим полком, в котором людей уже и на дивизион не набиралось. И ему передали бумагу с приказом Асанова. Его сразу же обожгла мысль: Асанов - предатель. И тут же еще более ужаснувшая догадка: госпиталь, как и все прочие тыловые подразделения в непосредственном подчинении Асанова. И если начальник госпиталя выполнит этот приказ, то Полина попадет к красным. Он построил полк и разъяснил ситуацию. На излечении в госпитале оставалось еще немало родных и близких казаков его полка. Иван уже не мог приказывать, измученные люди, казалось, жили одной надеждой – хоть немного отдохнуть, выйти из-под пресса ежедневной смертельной опасности. Он мог только вызвать добровольцев, готовых с ним поехать в село Осинки, где оставался армейский госпиталь. Таковых набралось около трех десятков человек.
В Осинках, где кроме госпиталя размещалось и еще ряд тыловых служб Семиреченской Армии, царила растерянность и паника. Приказ Асанова вызвал неоднозначную реакцию. Полина, уже пять дней как похоронившая Ипполита Кузмича, скончавшегося тихо, во сне… Она переживала приступ меланхолии в связи с не дающими ей покоя воспоминаниями, ибо очень большая часть ее жизни была связана с семьей Хардиных, которые все, на ее глазах в сравнительно короткий срок ушли из жизни. Эта меланхолия прервалась 27 марта, когда в госпитале зачитали приказ Асанова. Ходячие больные, офицеры и большинство казаков сразу стали собираться уходить с Анненковым, но были и те, кто раздумывали. Некоторые из «лежачих» в нервном порыве кричали, чтобы их добили, но не оставляли большевикам. Женщины лежащие в госпитале, больные и раненые, вообще не знали, что делать, куда податься. Многие из них не имели понятия, где сейчас находятся их мужья, служащие в боевых полках. Полина пошла к начальнику госпиталя:
- Иван Николаевич, что творится, объясните пожалуйста!
- А, это вы Полина Тихоновна. Извините, мне некогда. Приказ слышали? Я должен… обязан его выполнить. Асанов мой непосредственный начальник,- военврач говорил скороговоркой, но чувствовалось, он весьма доволен этим приказом. Что ему, он врач-хирург, он и при большевиках оперировать будет, в боях он не участвовал, его расстреливать не за что. Так за чем же идти в Китай, продолжать эти муки?
- Асанов предатель! Неужели вы этого не понимаете!?- резко повысила голос Полина.
- Не знаю, голубушка, не знаю, но у меня на руках приказ, который я должен исполнить.
- Когда Анненков узнает об этом приказе, он его отменит!
- Хм…Анненков… где он сейчас ваш Анненков? Поди, уже до самой границы добежал. А нам все равно раненых эвакуировать подвод не хватит. Да еще через перевалы. Там же высокогорье, ветра, морозы. Если не все, так половина точно такой дороги не перенесет, перемрут. Нет-нет, голубушка, пусть уж лучше здесь остаются. У красных в плену у них больше шансов выжить,- твердо стоял на своей позиции начальник госпиталя.
- Да что вы говорите?!... Их же тут всех стразу постреляют, они же почти все фронтовики, с огнестрельными и рубленными ранами!
- Ну не знаю… тут же и тифозных много, этих, я думаю, не расстреляют, может они и выживут, то же самое гражданские больные… Так, что извините, совсем нет времени, документы вот надо подготовить, чтобы все чин по чину передать. Я, знаете ли, во всем порядок люблю…
Поняв, что начальник не собирается эвакуировать госпиталь, а готов сдаться красным, Полина решила немедленно отправиться к основной колонне отступающих войск, к Ивану. Она бегала по селу, хотела пристать к какому-нибудь обозу или подразделению, не желавшим сдаваться. Но на Север, где находились основные войска Анненкова, почти не было организованного движения, туда все больше самостоятельно скакали одинокие верховые, или небольшие группы всадников. Мысль достать лошадь и тоже ускакать, пришла в голову и Полине. Но как женщине достать лошадь, да еще под седлом… украсть? Она просто не могла этого сделать. Когда, наконец, измученная бесплодными поисками, Полина вернулась в госпиталь, туда прискакал нарочный из Лепсинска. Обосновавшийся там атаман Дутов объявил полковника Асанова изменником, отменил его приказ и в свою очередь приказал всем тыловым частям Армии либо уходить на север и отступать с основными силами, либо идти к нему и отступать на Джаркент и далее в Китай. Большинство тыловиков с облегчением восприняли этот приказ и стали готовиться идти в Лепсинск, это ближе, да и под началом Дутова служить было куда легче, чем под «тяжелой рукой» командующего Армии. Начальник госпиталя как-то в суматохе незаметно исчез и с эвакуацией возникла полная неразбериха, но в конце концов раненых решили увозить в Лепсинск. Полина не собиралась ехать туда же и отступать разными с Иваном дорогами. Она вновь кинулась искать попутчиков собирающихся идти на Север, но таковых долго не находилось…